Мама Стифлера (сборник рассказов)

Тут я подавилась. Потому что, пока Юлька не спросила - мне как-то самой об этом не подумалось… А и правда - где?? Откашлявшись, я предположила, что он спрыгнул с балкона, разбился, и его труп сожрали собаки. Юльке этот вариант показался неправдоподобным, и она предложила мне набрать Никитин номер.Набираю. Гудок идёт.Через пару секунд я услышала голос:- Привет Ну, ты как, цела?Ебать-копать Жынтыльмен какой Интересуеццо ещё моим здоровьем- Цела-невредима. А ты где?- Я? Я в Реутово… У друга. Ведь ключи мои у тебя дома, в моей куртке остались… ты мне можешь щас привезти мои вещи?Ахуеть, дайте две Это ж каким таким образом он умудрился НОЧЬЮ, ГОЛЫМ, С БАЛКОНА ЧЕТВЁРТОГО ЭТАЖА съебаться в Подмосковье?Только ради того, чтоб это узнать, стОило поехать в Реутово.И я поехала.И рассказано мне было о том, что почуяв близкую свою смерть от рук контуженного оперуполномоченного, он, болезный, сиганул на соседний балкон, там притаился, и тихонечко околевал от холода. Когда в моей квартире стало тихо, Никита тихо пошуршал по соседскому балкону, и разжился тряпками, из которых сварганил себе портянки, набедренную повязку и косынку.Светало. На балконе стало опасно находиться.Тогда Никита вспомнил про то, что у него есть телефон, который он по инерции прихватил со стола, когда бежал на балкон.Никита позвонил друзьям, и, почти рыдая, выдал речёвку:- Мужики Я сижу щас в Москве, на чужом балконе, голый, и меня могут убить Заберите меня отсюдаВремя было 4 часа утра. Друзья, естественно, назвали его анальным Петросяном, и послали нахуй.Никита снова перезвонил… И снова… И ещё раз… И ещё…На шестой раз до друзей дошло, что он нихуя не шутит, и они приехали его спасать.Ну и хули?Ну и приехали. Ну и встали под балконом. Ну и ржут стоят. А чем помочь-то?Ему шёпотом орут:- Прыгай, мудак, пока соседи ментов не вызвали Прыгай Легче отделаешьсяНо Никита прыгать не хотел.Наверное тогда, когда понимаешь, что ты угодил в бо-о-ольшую жопу, открывается семнадцатое дыхание.Никита пошарил взглядом по балкону, обнаружил кусок кабеля, толщиной с палец, привязал его к перилам балкона, и спустился до уровня второго этажа.И вот тогда уже прыгнул вниз.Конечно, над ним долго глумились. Конечно, его обозвали Маугли и Человеком-Пауком. Конечно, его одежонку разобрали на сувениры…Но.Когда по дороге домой, синего, дрожащего, поцарапанного Никитоса спросили:- Ты к этой бабе больше не поедешь?А он ответил, стуча зубами:- Заффтра поеду… - наступила тишина…И в тишине прозвучал голос:- Да… Малёк ошибся… Ты, Никитос, нихуя не Человек-Паук.ТЫ - ЧЕЛОВЕК-МУДАКС тех пор прошло 6 лет. С Никитой до сих пор дружим и иногда встречаемся, чтобы пива попить…И каждое 9 мая, где бы он ни находился, я нахожу его новый номер, звоню, и говорю:- С Днём Победы тебя, человек-мудакИ видит небо, это правда.

Записки блондинкиМой папа был афромолдаваном из Кишинёва. Мама познакомилась с ним, когда ездила в Молдавию в командировку, и они сразу полюбили друг друга. Папу звали Даако Мереко-Джимо, но я ношу отчество Петровна, потому что, когда я родилась - папа сразу маму бросил. И сказал, что не желает воспитывать чужого ребёнка, потому что я родилась очень непохожей на папу. Папа хотел чернокожего сына, а родилась девочка-блондинка. Удивительно. Потому что моя мама - узбечка по бабушке. А ещё назвал мамочку «прошмандовкой», и вернулся к себе на родину, забрав всё своё имущество: канистру с молдавским вином, и чемодан изюма. Так что на память о папе у меня ничего не осталось.Я всегда жалела, что не видела своего папу, пока мама однажды не напилась, и не рассказала мне, что папа Даако - не мой папа. А кто мой папа - она сама не знает. И горько расплакалась.Я её обняла, и сказала: Не плачь, мама. Я всё равно тобой горжусь, и вырасту такой же, как ты После чего мама перестала плакать, дала мне по уху, и ответила: Да не дай Бог Сплюнь, идиотка Я плюнула на пол, и мама снова меня стукнула. Наверное, я просто не расслышала её просьбу правильно.Зато в школе я была самой красивой девочкой. Меня любили учителя и одноклассники. Особенно, физрук, и Сёма Кузнецов - сосед по парте.Школа у меня была хорошая, с бассейном. И наш физрук Сергей Иванович часто оставлял меня на дополнительные занятия, говоря, что из меня получится великая пловчиха. Но я думаю, он просто хотел меня подбодрить. Ведь я совсем не умею плавать.Ещё на первом уроке я ему об этом сказала, и он согласился позаниматься со мной дополнительно. Он был хорошим учителем, и очень обо мне беспокоился. Поэтому всегда затыкал мне пальцем дырку в попе, чтобы я не утонула.А ещё я пела в школьном хоре. Особенно хорошо мне удавалась песня По роще калиновой, в шляпе малиновой на именины к щенку, шёл ёжик резиновый, шёл, и насвистывал дырочкой в правом боку Зрители всегда плакали, когда я пела, а некоторые даже уходили плакать на улицу. Чтоб никто не видел их слёз. Наверное.Конечно же, у меня были поклонники моего таланта. Сёма Кузнецов всегда приходил на репетиции хора, плакал, а потом говорил: Да… В такую глотку лужёную не напихать - большой грех Что он имел ввиду - я не знаю, но зато он очень хорошо целовался, и один раз пригласил меня на свой день рождения, где я впервые напилась, и частично потеряла память. А через полгода, на диспансеризации, выяснилось, что ещё и девственность.Мне сразу стали завидовать все девчонки в нашем классе, а я очень гордилась тем, что я что-то потеряла - а мне теперь завидуют. Так ведь не бывает.Когда я поступила в иститут, меня научили правильно сдавать зачёты. Сначала я сдавала их неправильно, и всё время приходилось пересдавать. А потом к нам пришёл новый преподаватель, который мне сказал: Отсосёшь мне - получишь зачёт Что он имел ввиду - я тогда не поняла, но он мне показал и научил.Сначала, с непривычки, меня один раз стошнило, а потом ничего так… Понравилось даже.В нашем институте было много мужчин-преподавателей, поэтому я всегда сдавала правильные зачёты.С каждым днём я становилась всё красивее и красивее. Поэтому меня однажды пригласили сняться в кино. И даже обещали заплатить за это деньги Фильм был очень красивым, про любовь. Я играла главную роль. Я, правда, не совсем поняла сюжет, но, по-моему, фильм был про институт. Потому что я всё время сдавала зачёты разным мужчинам-актёрам. Я снялась в кино четыре раза, а на заработанные деньги купила себе французские духи и красивую заколку.

Потом я долго покупала телепрограммы, и искала в таблице, по какому каналу покажут фильм Доктор Анус из Хабаровска Но так и не находила. Наверное, он теперь лежит в архиве Госкино, и его показывают только знаменитым режиссёрам.После окончания института я устроилась на очень хорошую работу. Меня взяли работать личным секретарём генерального директора Это очень, очень хорошая работаОт меня только требовалось сдавать зачёты, и говорить по телефону одну фразу: Алло Фирма Медиа Консалтинг Диджитал Фэшн Инкорпорейтед, здравствуйте Иван Сергеевич на совещании А платили гораздо больше, чем в кино. ГораздоЯ купила себе собачку, и назвала его Пуки. Мне сказали, что Пуки - очень редкой породы: китайско-персидская хохлатая чихуйня. И он такой - один в мире Я очень любила Пуки, пока он однажды не съел по ошибке мою маму, и не издох.Приехавшие милиционеры сказали, что я теперь должна заплатить им штраф, за то, что я тайно держала в доме гиену, но потом пожалели меня, потому что я в один день потеряла и маму, и Пуки, и я просто сдала рекордное количество зачётов.Кто такая гиена - я не знаю, но маму было очень жалко. И Пуки, конечно же, тоже.А потом у меня пошла полоса неприятностей. Через неделю после отдачи штрафа милиционерам, у меня ужасно начало чесаться в трусах. Я испугалась, и рассказала о болезни своему начальнику. Я искала сострадания и поддержки. Ведь он говорил мне, что любит меня Но он оказался подлецом. Он уволил меня с работы, с криками: Пошла вон отсюда, рассадник мандавошек Эти мужчины - настоящие подонки и скотыКакой жестокий мир Возвращалась вчера из ночного клуба домой через красивый парк, любовалась звёздами, и вдруг из кустов вышел симпатичный мужчина, и сказал: Барышня, давайте я Вас провожу Он был такой галантный. Мы шли с ним по парку, он крепко держал меня за грудь, чтобы я не исколола себе её ветками, а другой рукой гладил мою попу. И как он догадался, что она у меня немножко болит? Она всегда у меня болит, когда я возвращаюсь из клуба. Я уже почти хотела пригласить его к себе домой, но вдруг он стукнул меня по голове, и уволок в кусты…… Снова болит попа.Ненавижу мужчинУстроилась на новую работу в массажный салон. Работа несложная: пять дней в неделю я делаю мужчинам массаж и минет. Теперь я знаю, как это называется. Но теперь я делаю это за деньги, без любви. Потому что не верю мужчинам.Меня повысили на работе Теперь я получаю на сто долларов больше, но приходится заниматься аналом. Теперь я знаю, отчего болит попа.Купила путёвку в Турцию. Мне там очень понравилось. И откуда только местные красивые мужчины узнали, что меня зовут Наташа? Было очень приятно.Познакомилась с турецким мужчиной Илясом. Он сразу позвал меня замуж, но я не пошла. Я же знаю, что все мужчины - подлецы. Но в гости я к нему сходила. У Иляса большой дом, и много братьев. Подружилась со всеми. Спела им песню про резинового ёжика, все заплакали, и предложили мне анал. Я подумала, и сказала, что согласна только за деньги.

Денег мне не дали, но зато подарили большую золотую цепь с алмазами, и я потом ещё 2 раза спела про ёжика. Сразу после этого Иляс отвёл меня обратно в отель, и больше не приходилРаботаю всё в том же массажном салоне. Попа уже не болит, зато почему-то всё время тошнит. Наверное, это от минета. Пора менять работу.Я беременна Только что об этом узнала И рожать мне уже через две недели Ура У меня будет маленький ребёнок Я куплю ему красивую коляску, и буду наряжать в пушистые комбинезончики Интересно: а кто папа? И какое отчество давать ребёнку? Жалко, мамы рядом нет. Она бы посоветовала. Очень хочу родить мальчика. Я назову его Бонифацием Мне всегда нравилось это имя.Вчера я родила дочку. Назвала её Дульсинея Бонифациевна. Фамилию дала свою - Грыжа. И она уже очень похожа на меня. Маленькая блондинка с носом как у Иляса.Бывают же такие совпадения Моя дочка вырастет такой же красивой и умной как её мама. И я даже на пол плевать не стану. Потому что знаю, что так оно и будет

Это ктой-та к нам приехал?Телефонный звонок разбудил меня в восемь утра. В субботу.- Доча… - Печально сказала телефонная трубка материнским голосом, и замолчала.- Не пугай меня, мать. - Я сразу проснулась. Нормальные матери никогда не звонят в субботу, в восемь утра, без большого важного повода. - Что случилось?- Радость большая случилась. - Голос мамы стал ещё печальней, чем был. - К тебе едет Васёк.- Какой Васёк? - Я поняла, что на меня свалилось щастье, но ещё не оценила его реальных размеров. - Трубачёв с товарищами?Мама, вероятно, запамятовала о существовании одноимённой книжки децкого писателя Валентина Осеева, и поспешила меня успокоить:- Нет, Васёк Кургузов. Один. Без товарищей. Правда, здорово?- Это ахуеть как прекрасно. Я щастлива. Знать бы ещё что такое Васёк…- Лида - Мама попыталась возмутиться, но голос у неё оставался печальным, и возмущение получилось неестественным: - Вася - сын тёти ТаниВ голосе матери отчётливо слышался теперь укор, но о том, что такое „Вася - сын тёти Тани“ я знала ещё меньше чем о „Васе Кургузове“. Признавать это было стыдно.- Ах, Васёк… - Я сделала вид, что конечно же вспомнила Васька, но тут же переспросила: - Какая тётя Таня?Трубка ещё три минуты гневно ругалась на меня материнским голосом, а потом послала в мою барабанную перепонку серию коротких гудков.В общем, у меня теперь был повод для щастья и радости. Ко мне едет Васёк. Васёк Кургузов. Сын Тёти Тани из Могилёва. Когда-то, лет сорок назад, моя мама отдыхала в пионерском лагере, и играла в весёлые пионерские игрища с девочкой Татьяной. Вместе с ней мама прыгала в мешках, бегала стометровку, держа в руке столовую ложку с сырым яйцом, и пела „Взвейтесь кострами“ - в общем, оттопыривалась по-пионерски. После окончания смены девочка Татьяна уехала в свой Могилёв, и начала писать моей маме трогательные письма, начинающихся со слов: „С пионерским приветом пишет тебе Таня из совецкой республики Белоруссия“. Второй раз подруги увиделись лет через тридцать, когда девочка Таня из Могилёва родила подряд две двойни от белорусского мужчины-алкоголика, и все четверо её отпрысков успели вырасти и наглухо спиться. Младшую двойню звали Витёк и Васёк, и мне, откровенно говоря, было на них сильно похуй, потому что оба они были страшные как голод, и первая их фраза при виде меня была „У тебя деньги есть?“ Собственно, этим мне Васёк и запомнился. И вот теперь он едет ко мне в гости. Почему ко мне? На этот вопрос мама тоже ответила. Васёк едет не один. Он едет с мамой, папой, братом и двумя сёстрами. И вся эта гоп-компания у мамы в квартире, конечно же, не помещалась. Поэтому Васька было решено расквартировать у меня дома.Я немного подумала, а потом перезвонила маме:- Мама, а тебе не кажется, что логичнее было поселить у меня девочку? - Задала я маме коварный вопрос.- Подумала. - В голосе мама всё ещё слышался укор. - Подумала. Васёк - парень неплохой. Да что там неплохой - он ого-го какой парень. Такой тебе и нужен. И ты Васе нравишься. Пусть у тебя поживёт, приглядитесь друг к другу получше…После этих слов я забыла о вежливости и заорала:- Ну, во-первых, Васино „ого-го“ можешь оставить себе, у меня и поогогошнее есть, во-вторых, я не старый пидор, чтобы кидаться на тощих рахитов-алкоголиков, и в-третьих, я в рот ебала всю эту узбекскую пиздобратию, вместе с твоей тётей Таней Никаких Васьков мне тут не нужно, ясно?- Ясно. - Тихо ответила мама, и положила трубку.

На минуту мне стало стыдно, а потом это прошло. Вот уж радость какая, блять. Васёк. Кургузов. Нравлюсь я ему. Не иначе, тётя Таня моей маме в уши поссала. Надо ж ей своих упырей пристроить в Москве. С тётей Таней мы разошлись во мнениях лет пять назад, когда в ответ на её реплику: „Ты неправильно воспитываешь своего сына, это тебе говорю я - мать четверых детей“, я ответила: „Мать четверых алкашей, дура ты ебанутая“. После чего тётя Таня стала изрыгать на меня всяческие проклятия, параллельно ставя мне в пример своих дочерей, одна из которых в этот момент пила шестнадцатую рюмку водки. Мне эти проклятия не понравились, и я побила мамину пионерскую подругу двумя крышками от кастрюль. Тётя Таня, помнится, опечалилась, пожелала мне скорейшей гибели от венерических болезней, получила от меня в ответ увесистый поджопник, и с тех пор мы с ней больше не виделись. Равно как и с членами её семьи. Воспоминания накатили на меня волной, я вдруг остро пожалела своего папу. Ведь папа мой ни в чём не виноват. А теперь ему предстоит минимум две недели (на меньший срок семейство Кургузовых никогда не приезжало) жить среди шести алкоголиков. Даже для папы это было многовато. Папа у меня один, и я, как его дочь, обязана позаботиться о сохранении его душевного равновесия.В общем, я для себя решила, что папу надо непременно забрать к себе, и с этими благими намерениями снова заснула.Проснулась я около трёх часов дня, нарядилась-накрасилась, и вся такая фильдеперсовая пошла выручать из беды отца.Дверь родителькой квартиры открыл мне сам папа. Ибо он был единственным из всех, находящихся в данный момент в его доме, кто был способен услышать дверной звонок, и открыть дверь.- Приехали? - Шёпотом спросила я папу.Папа обречённо кивнул.- Чо мать? - Уточнила я.- Поллитра валерьянки. Спит.- А уроды? - Я оценивала обстановку.- Жрут спирт.- Одевайся. - Я потянула папу за рукав.- Не могу. - Папа твёрдо оторвал мою руку от его рукава. - Хату выставят. А мать на органы сдадут.- Я войду.Папа отступил. Он сам меня воспитывал, и знал каждое моё действие наперёд. Препятствовать мне сейчас было опасно.В родном доме пахло носками, валерьянкой, алкоголем и зелёным луком. Прекрасный букет.На папином диване лежал незнакомый мужик, развратно шевеля жёлтыми пятками, выглядывающими из разноцветных дырявых носков, и лениво щёлкал пультом от телевизора. В маминой комнате стояли клетчатые баулы, из которых торчали серые валенки и два лошадиных копыта. На кресле, накрытая газетой „Могилёвские новости“, на которой проступали жирные пятна, безмятежно спала моя мама, источая сильный запах валерьянки. В бывшей моей комнате, разложив на кровати лук, буханку хлеба и три солёных помидора, возлегали тётя Таня со своими карапузами, и жрали хань из хрустальных фужеров, подаренных мне мамой на мою свадьбу.В глазах у меня потемнело, и от переизбытка чувств я стала заваливаться на папу. Крепкое отцовское плечо не дало мне упасть на пол, а папин голос сзади подытожил:- Три недели.Голосом Никиты Джигурды я сказала только два слова:- Хуй. Одевайся.Папа не рискнул со мной спорить, и исчез. А я вошла в комнату.- Приехали? - Риторически поинтересовалась я, выкидывая в окно лук и помидоры.- Ы. - Ответил Васёк. Или Витёк. Хуй их разберёшь - они на одно ебало.- Приезжайте к нам ещё. - Вежливо продолжила я, аккуратно извлекая из рук тёти Тани фужер с надписью „Совет да любовь“. - Лет через семьдесят. Раньше не надо. Я ещё буду крепка и сильна. И вырву всем вам ноги.На этом моё спокойствие, вызванное шоком, благополучно закончилось, и я заорала:

- Я вырву всем вам ваши ебучие сраные ноги, вырву вместе с вонючими носками, которыми вы, бляди, навоняли на всю мою квартиру Я вколочу вам в глотки ваши валенки и копыта, а жопы вам навтыкаю останки вашего папы, которого я прям щас отправлюсь рвать на куски зубами Я сложу вас в ваши баулы, а мой папа принесёт мне с работы пятьдесят кило цемента. Мой папа строитель, он умеет красть цемент со стройки так, чтобы его не поймали, и он украдёт его. Для меня. И поможет мне сделать в тазу раствор. Который я напихаю вам во все отверстия, и ещё останется литров сорок, чтобы полностью наполнить ваши ебучие авоськи, в которых будете лежать вы После этого мы с моим папой - а он крепкий мужик, он на стройке работает - допинаем ваши авоськи до Яузы, и кинем вас в реку. С обрыва. И похуй, что там нет никакого обрыва - я клянусь, он там появится. Если. Вы. Через минуту. Не съебётесь. Отсюда. НАХУЙНа этом месте у меня временно закончился словарный запас, и я услышала как хлопнула входная дверь. Оглянувшись назад, я увидела открытый папин рот, и сделала вывод, что из квартиры съебался вовсе не он. Поняли это и жители Белоруссии.- У нас билеты на семнадцатое число… - Проблеяла то ли Оля, то ли Лена - тоже хуй поймёшь, они на одну синюю рожу, но тут же увидела как покраснело моё лицо, и исправилась: - Но мы можем их поменять.Я сделала шаг в сторону, освобождая дверной проём, и тихо сказала:- Пошли нахуйЕщё никогда я не видела, чтобы нахуй шли так слаженно, в ногу, и так быстро.Через три минуты входная дверь хлопнула ещё один раз, и в квартире остались я, мама, папа, и запах носков.Я повернулась к отцу:- Я вот только одного не пойму: ты чо, не мужик, что ли?Папа испуганно сделал шаг назад, и упёрся спиной в шкаф. Дочь он воспитывал сам лично, поэтому знал, что сейчас будет.- Какого хуя, спрашивается, я должна приходить к вам, выгонять этих упырей, спасать свой богемский хрусталь, и надрывать свой прекрасный голос?Папа закрыл глаза.- Какого хуя это делаю я? Ты - Мой палец упёрся в папину грудь. - Ты меня учил стоять за себя, учил не позволять садиться себе на шею, учил… Да ты меня дохуя чему учил Так почему я должна бросать свои дела, и бежать к вам, чтобы выставить из вашей хаты шестерых мудаков?Папа открыл глаза, и буднично ответил:- Потому и учил. Чтоб пришла, и постояла. Водку будешь?Я посмотрела на папу, и выдохнула:- Давай.- Матери-то чо скажем? - Папа полез в холодильник, и достал оттуда бутылку водки. - Рюмки на кухне. Сполосни.- А ничо не скажем. - Я зашла на кухню, и достала из шкафчика две рюмки. - Щас выпьем, и ко мне пойдём. Колбаски порежь.- Не, я к тебе не пойду. - Папа принял от меня рюмку, и приподнял её: - За тебя.- Ага. - Рюмки со звоном соприкоснулись. - Точно не пойдёшь?Папа сунул в рот кружок колбасы, и машинально вытер бороду:- Точно не пойду. Кому-то надо телефоны попрятать. Мать скоро проснётся. Ты же хочешь провести этот вечер спокойно?- Спасибо, пап. - Я посмотрела на бутылку, завинтила обратно пробку, и убрала водку обратно в холодильник. - Я это… Всё правильно сделала?Папа отвернулся к окну, и в отражении стекла я увидела, что он улыбается.Наклонившись, я поцеловала отца в щёку, и через полминуты входная дверь хлопнула в третий раз.Телефонный звонок разбудил меня в восемь утра. В воскресенье.- Доча… - Печально сказала телефонная трубка материнским голосом, и замолчала.- Что случилось? - Кисло спросила я. Партизан из папы хуёвый. Не мог телефон получше спрятать.- Радость большая случилась. - Голос мамы стал ещё печальней, чем был. - К тебе едет дядя Алик с Урала.

Анализы(Прим. автора: Креатив про гавно, креатив был написан полтора года назад, слабонервным и воспитанным людям читать не рекомендуется)С моей лучшей подругой Юлей мы забеременели одновременно.По-моему даже в один день. С той разницей только, что осеменители у нас с ней были разные. Хотя я давно в этом сомневаюсь, глядя на то, как с каждым годом наши с ней дети становятся всё больше похожи на моего мужа. Пугающе похожи просто.А тогда, одиннадцать лет назад, выйдя из кабинета районного гинеколога, с кучей бумажек в руках, мы с Юлькой впервые так близко столкнулись с понятием «совеццкая медицына».Перво-наперво нам с Юлой предписывалось встать на учёт по беременности. А что это значит? А это значит, что нас ждал немыслимый пиздец, в сопровождении целой гаммы чувств, в кою окунулись мы с Юлией, подсчитывая количество бумажек в нашых руках, и прикидывая, успеем ли мы сдать все эти анализы до того, как родим.Бумашка первая. Анализ мочи.Анализ мочи предписывалось сдавать через день на протяжении всех девяти месяцев. Направления нам дали сразу на три месяца впирёд. С бумагой в стране больше дефицыта нету. Мы хотели посчитать, сколько же литров мочи нам с ней придёцца принести согласно выданным бумажкам, но на пятнадцатом литре сбились, и заплакали.Бумашка вторая. Анализ крови.Кровь надо было сдать: из пальца, из вены, на сахар, на билирубин, на ВИЧ, на сифилис, на гепатит, на группу крови, общий, хуёпщий… В общем, дураку понятно: столько крови нету ни у меня, ни у Юльки. Снова заплакали.Бумашка третья. Анализ крови на токсоплазмоз.Вы знаете, чо это такое? Вот и я не знаю. А Юлька - тем более. А название жуткое. Так что Юлька, наказав мне до её возвращения посчитать бумажки с требованиями принести в лабораторию чемодан говна, снова вернулась в кабинет номер дваццать два, с целью уточнения термина «токсоплазмоз».Я засела считать бумажки. В общей сложности, нам с Юлой нужно было принести минимум по килограмму говна, чтобы нас поставили на учёт. Всё просто: нет говна - нет учёта. Нет учёта - рожай в инфекционной больнице, рядом с полусгнившими сифилитиками. И причём, ещё за собственные бабки. Нету бабок - рожай дома, в ванной. По-модному. Посмотрев на даты на бумажках, я поняла, что этот килограмм надо принести сразу в один день, разделив его на три порции. В одной порции будут искать под микроскопом глистов, в другой - какие-то полезные витамины, а в третьей, по-моему, картошку. Юльки в тот момент рядом не было, поэтому я плакала уже одна.А минут через пять вернулась красная Юлька.- Они тут все ёбнутые, Лида. - Сказала Юлька, и плюхнулась жопой на важные документы о бесперебойной поставке говна с витаминами. - Знаешь, кто такой этот токсоплазмос?- Это фамилия врача?- Хуже. Это вирус. Да-да. Страшный вирус. Если он у тебя есть - то ребёнок у тебя будет похож на Ваню-Рубля из пятого подьезда.Я вздрогнула. Ванька-Рубль был безнадёжным олигофреном, и любил в свои двадцать пять лет гулять по весне в кружевном чепчике возле гаражей, пириадически облизывая гаражные стены, и подрачивая на покрышки от КАМАЗа. Родить точно такого же Ваню я не хотела. Вирус меня пугал. Вдруг он, вирус этот, уже у меня есть? Я запаниковала:- А как он передаёцца, вирус-то? Я, Юль, если чо, только в гандоне ебусь.Юлька посмотрела на меня, и назидательно ответила:- Оно и видно. Именно поэтому ты тут щас и сидишь. Если я не ошибаюсь, гандоны иногда рвуцца? - Я покраснела, а Юлька добавила: - Но гандоны тут ваще не при чом. Вирус этот живёт в кошачьих ссаках и сраках. Ты часто имеешь дело с кошачьими ссаками, отвечай?Смотрю я на Юлу, и понять не могу: то ли она, сука, так шутит неудачно, то ли врачи нас наебать хотят, патамушта анализ этот ещё и платный. В общем, я и отвечаю:

- У меня нету ссак. Кошачьих ссак. Нету. У меня даже кота нету. У меня хомяк есть. Старый. Но он на меня никогда не ссал.Выпалила я это, и начала нервно бумажки у Юльки из-под жопы выдирать.- Нет, Лида. Хомяк - хуй с ним. Вирус только в кошачьем ссанье есть. А я врачихе этой щас и говорю: «А нахуя нам этот анализ, у нас и котов ссаных-то нету. У меня дома ваще скотины никакой, кроме бабки мужа - нету. И то, она пока, слава Богу, не ссыцца. Поэтому совершенно точно ни у миня, ни у Лидки этово вашего ссанова микроба нет…»Юлька замолчала, и опустила глаза. А я не выдержала:- И чо дальше? Чо она тебе ответила?Юла всхлипнула, и достала из кармана ещё одну бумашку:- Она сказала, што, возможно, у нас с тобой есть подруги, у которых есть коты, которые срут в лоток, и вполне возможно, что эти подруги заставляют нас в этом лотке бумашку менять… В общем, за мой нездоровый интерес к ссакам меня принудили сдать дополнительный анализ говна. Уже не помню для чего. Ну не суки?И подруга заплакала. И я тоже. И какая-то совершенно посторонняя и незнакомая нам беременная тётка - тоже. А слезами горю, как известно, не поможешь…На следующий день, в восемь утра, мы с Юлькой, гремя разнокалиберными баночками, пописдели в поликлинику.Лаборатория для этих баночных анализов там находилась прямо у кабинета, где брали кровь. С одной стороны, это был плюс: потому что кровь из нас тоже хотели выкачать - так что не надо далеко ходить. Но присутствовал и минус: в очереди желающих сдать кровь сидели несколько очень неотразимо-красивых мужчин. И они смотрели на Юльку. И ещё - на меня. Смотрели с интересом. Животов у нас с ней ещё не было, но интерес мущщин был нам всё равно непонятен. Две ненакрашенные девки в ритузах, с полиэтиленовыми пакетами, внутри которых угадывались очертания баночек с чем-то невкусным - по-моему это ниразу не сексуально. Но, возможно, эти мущщины были дальними родственниками Вани-Рубля, только очень дальними, и очень на нево непохожими. И, чорт возьми, мы с Юлькой сразу почувствовали себя порнозвёздами района Отрадное. Минуты на две. Патамушта потом нам с ней пришла в голову гениальная мысль о том, што щас мы с ней должны на глазах этих красивых мужчин вытащить из пакета свою стеклотару с говном, и водрузить её прям им под нос. Патамушта эти мужчины однозначно имели отношение к Рублю, раз сели прям у каталки, куда больной глистами народ ставит свои анализы. Стало ужасно неудобно. Но делать было нечего. Раз принесла - надо отдать. Из-за Ваниной родни песдовать сюда с новыми банками второй раз не хотелось. Так что я, подмигнув самому красивому мужчине, беспалева достала свои баночки, и гордо шлёпнула их на стол. Юлька, в свою очередь, чуть ухмыльнувшысь, тоже достала свои склянки, и я ахуела: Юлькина тара была густо обклеена наклейками от жувачки «Бумер», и о содержимом баночек можно было только догадывацца. Хотя я и подозревала, что в них лежыт вовсе не «Рафаэлло». Я покосилась на Юльку, и та шепнула:- Это ж блядство какое-то: на глазах пяти десятков людей своё говно сюда вываливать. Я ж люблю, чтобы всё было красиво и аккуратненько. Кстати, это я сама придумала. - Последняя фраза прозвучала гордо.Теперь я покосилась на мужчин. Те сидели, и делали вид, что ничего не видели. И на нас с Юлькой уже даже не смотрели. Может, оно и к лучшему.Тут я подняла голову, и увидела над каталкой с говном надпись: «Баночки с ссаками открывать, а баночки с говном - даже не думайте. Ибо это ахуеть какой косяк»Согласно лозунгу, я отвинтила крышку с одной баночки, и оставила в покое вторую. Юлька последовала моему примеру, и мы с ней, с чувством выполненного долга, уселись рядом с мущщинами, и начали всячески шутить и смеяцца, пытаясь скрыть нелофкость, и привлечь к себе внимание.

Насчёт последнего пункта, как оказалось, можно было и не старацца. Ибо внимание нам было обеспечено с той минуты, как в коридор вышла большая бабища с волосатыми руками и могучей грудью, и, сразу выделив опытным глазом Юлькину весёлую стеклотару, заорала на пять этажей поликлиники:- ЧЬЯ ЭТА БАНОЧКА? ПОЧЕМУ, БЛЯ, ЗАКРЫТА? КТО, БЛЯТЬ, ТУТ СЛЕПОЙ, И ЛОЗУНГОВ НЕ ЧИТАЕТ?Красивые мужчины интенсивно захихикали, а Юлька густо покраснела, и, не глядя на них, твёрдым шагом подошла к бабище, и смело откупорила свою банку.Волосатая тётя тут же сунула в неё нос, изменилась в лице, покраснела, отпрянула в сторону, и завопила:- У ВАС ЖЕ ТАМ КАЛКрасивые мужчины зарыдали, и начали сползать с казённой банкетки на линолеумный пол, и даже безнадёжно больные и глухие старушки, которые пришли сюда за порцией яду, чтоб скорее сдохнуть, затряслись, и закашлялись как рота туберкулёзников. Пятьдесят пар глаз смотрели на Юльку, до которой вдруг дошло, что ей уже всё равно нечего терять, и она заорала в ответ:- Да Да, бля Там лежит мой кал Моё говно Говнище, бля Я высрала ево сегодня утром, и сложыла, блять, в банку А что вы там хотели обнаружыть? Мармелад «Жевастик»? Хуле вы тут теперь орёте, в рот вам, бля, кило пиченьяМужчины к тому моменту уже умерли, а старушки выздоровели.- ЗАЧЕМ ВЫ ЗАКЛЕИЛИ БАНОЧКУ? - Бесновалась могучая тётя, и трясла Юлькиным анализом над головой уже умершых Ваниных родственников, - Я ЕБУ, ЧОТАМ У ВАС ЛЕЖЫТ?Юлька пыталась отнять у нервной женщины свой кал, и огрызалась:- А вот хочу - и заклеиваю Мой кал Моя баночка Что хочу - то с ними и делаю Быстро забирайте у меня говно, пока я вам тут прям в каталку не насрала- Хамка - взвизгнула тётя, и стукнула Юлькиной баночкой по столу, отчего у той отвалилось дно, и Юлькины старания скрыть свой кал от глаз посторонних закончились полным провалом. Трупы мужчин уже начали странно пахнуть. А старушки вообще пропали из очереди.- Говноройка криворукая - выплюнула Юлька, и быстро накрыла свой экскремент моим направлением на анализ крови.- Вон отсюда - визжала тётка, и уже схватилась за ручку каталки.Второй части Марлезонского балета мы с Юлией ждать не стали, и поэтому быстро съеблись из поликлиники, забыв взять в гардеробе свои куртки.Через неделю Юлькино направление вернулось обратно в кабинет к нашему районному гинекологу, с пометкой: «Кал нужно сдавать в чистой прозрачной посуде. Пересдать»Вот этого надругательства Юлька уже не вынесла, и мы с ней перевелись в другую поликлинику. Тоже районную, но настолько нищую, что у них даже микроскопа лишнего нету, чтоб витамины в говне поискать. И наш кал в этой поликлинике нахуй никому не был нужен.Как оказалось, у нас и токсоплазмоза не было, и дети родились непохожими на Ваню Рубля, а то, что они похожы на моего мужа - выяснилось только пять лет спустя, но это уже другая история.А наша совеццкая медицына навсегда останецца самой ахуительной медицыной в мире.Зато я теперь точно знаю, что в говне есть витамины.

Дерьмовая ситуацияТеатр начинается с вешалки, а крупные неприятности - с Ершовой. Мелкие, впрочем, тоже начинаются с Ершовой, но кто их считает?Всё началось в тот день, когда у меня закончился дома шампунь. Не тот, который Советский, а тот, что от перхоти. Перхоти, кстати, у меня нет. Прибеднятся не буду. А вот шампуни от перхоти люблю. Они ментоловые.Так вот, шампунь от перхоти у меня закончился, и не от перхоти тоже. И даже собачий противоблошиный шампунь - и тот иссяк. А если б не иссяк - я б и им не побрезговала, ибо в этот знаковый день мне, после трёхнедельного отключения, включили горячую воду. Полдня я истово ликовала и провоцировала по телефону Ершову, которой воду обещали дать не раньше чем через неделю, на чёрную нечеловеческую зависть, а потом ликование иссякло как собачий шампунь.Только женщина, десять лет имитирующая блондинистость, меня поймёт. Пергидрольную голову хуй наны отмоешь мылом или гелем для душа. Её непременно нужно мыть шампунем. Иначе, в процессе расчёсывания волос после мытья, ты рискуешь потерять половину растительности. А я вообще рисковать зря не люблю. Даже когда вся страна упоительно проёбывала в автоматах железные пятачки - я презирала этих одержимых, и в сомнительных развлечениях не участвовала. Да и пятачков мне было жалко, я их тогда копила.Короче, шампунь был необходим мне как бутылка пива утром 1 января. О чём я с грустью сообщила в телефонную трубку Ершовой, моментально уняв её приступ чёрной зависти к моей горячей воде.- Это пиздец, Юля. - Закончила я изливать посильно.- А я щас в ухе почесала, а у меня накладной ноготь отклеился, и провалился мне в организм. - Невпопад посочувствовала мне Ершова, и закончила: - Встречаемся через пятнадцать минут у «Семейной выгоды».«Семейная выгода» - это такой полезный магазин. В «Выгоде» есть очень много нужного и ненужного. И если ты идёшь туда купить туалетную бумагу - ты всё равно оставишь там сто баксов. Потому что:А) Там продаётся бытовая химия по низким ценам, и придя туда за туалетной бумагой, ты дополнительно вспоминаешь что надо ещё купить «Туалетного утёнка» (а вот он, кстати), лак для волос (надо же, акция: «Купи два баллона, получи третий бесплатно»), и «Ух ты Мега-ебанись-какая-здоровенная пачка прокладок с надписью „Восемнадцать прокладок в подарок“Б) Помимо бытовухи там продаётся куча всяких приблуд типа консервных ножей, керамических чашечек со знаками зодиака, салфетниц, и подставочек под чайные пакетики. В общем всё то, без чего ты, оказываецца, жить не можешь.В) Пока ты стоишь в очереди к кассе, ты всегда покупаешь три зубных щётки с покемонами, резинку для волос, пузырёк с какими-то блёстками (нахуй ненужный, как и покемоны, но я блёстки всегда покупаю, если очередь длинная), и запасные кассеты к бритве „Венус“, потому что некстати вспомнилось, что в трусах у тебя противотанковый ёж. А мерзопакостные хозяева магазина, как нарочно, развесили всё это говно возле касс.Г) И самое главное, из-за чего стоит посетить этот магазин - там всегда можно что-то спиздить. Ибо видеонаблюдения нет, а охранник в „Выгоде“, как правило, дед-подагрик в бифолокальных диоптриях, или рахитичный юноша, сутками разглядывающий в казённое зеркало свои прыщи.„Семейная выгода“ находится в пяти минутах ходьбы от моего дома, и на первом этаже Юлькиного. Хорошо устроилась баба. Теперь у неё дома всегда есть неиссякаемый запас резинок для волос, пузырьков с блёстками, консервных ножей, и всего того, что можно спиздить, не боясь огрести по горбу от прыщавого охранника.- Привет, вшивая. - Уважительно поздоровалась со мной Ершова, стоя на пороге „Выгоды“.- Здравствуй, воровка тампаксов. - Громко ответила я на приветствие, отчего Юлька набычилась, а охранник чудо-магазина просканировал Ершову взглядом.

- А сказала б ты это на полтона ниже, - наклонилась к моему уху Юлька, - был бы у тебя щас бесплатный годовой запас шампуня. Но теперь у тебя будет бесплатный хуй на воротник.С этими словами Ершова повернулась лицом ко входу в магазин, и тут случилось ЭТО.Трудно сказать, что произошло в ту секунду. Я сразу и не поняла. Лишь по отчётливой вибрации, исходящей от Юльки, я догадалась, что что-то произошло.- Лида, это ОН… - Враз посиневшими губами прошептала Юлька, и на них запузырилась слюна.- Кто? - Я пыталась понять, куда смотрят Юлькины глаза, но они смотрели в разные стороны, что усложняло мою задачу. - Вова-Невопрос?Вове-Невопросу Юлька уже год торчала пятьсот баксов, и отдавать их не собиралась, несмотря на то, что ей неоднократно передавали Вовины пожелания: „Встретить бы эту убогую - и жопу ей порвать“.- Нет… - Стучала зубами Юлька. - Вот ОН - И она страшным Виевским жестом указала на охраника магазина. - Ты посмотри, как он похож на Рики МартинаЯ посмотрела. На мой дилетанский взгляд, я гораздо больше похожа на Рики Мартина, чем указанный Юлией охранник. Он, скорее, был похож на Дроботенко. Но Юля продолжала вибрировать, и тащила меня в магазин.- Слушай… - Ершова, не глядя, сметала с полок всё подряд: пачку памперсов для взрослых, освежитель для туалета, резиновую шапочку для душа и бальзам Дикуля от артрита. - Ты веришь в любовь с первого взгляда?- Ты ёбнулась, Юля. - Я вырвала из Юлькиных непослушных рук керамическую негритянку с одной сиськой. - Так не бывает. В кого ты влюбилась? Вот в эту сироту вокзальную?- Что? - Ершова выдрала у меня негритянку-ампутантку. Её глаза метали молнии и бомбы. - Он похож на Рики Мартина, и мою детскую мечту одновременно Он охуителен- Даже я в детстве не так голодала. - Злость на Юльку сразу испарилась. - Хотя у меня папа алкоголик. Ну, чо трясёшься? Иди, познакомься.- Лида, - Юлька нащупала на полке лампу-ночник в виде безносого колобка-сифилитика, и положила её в корзинку. - Я не могу. Вот, хошь верь - хошь нет - не могу. Ноги как ватные… Может, ты подойдёшь? Только, умоляю, не позорь меня. Давай так: щас мы выйдем отсюда, я покурю на улице, а ты задержись тут, типа чота забыла купить, и подойди к нему… Ну и… Блять, сама придумай, чо ему сказать. Твоя цель - всучить ему мой номер телефона. Если он позвонит, с меня… - Ершова беспомощно огляделась по сторонам, заглянула в свою корзинку, и вздрогнула: - С меня вот этот колобок, и вот этот прекрасный бальзам от артрита.Конечно же, бальзам решил. Так бы я хуй ввязалась в эту авантюру.- Пиздуй курить. - Я подтолкнула Юльку к кассе, а сама начала наворачивать круги по магазину, одним глазом выбирая шампунь от перхоти и блох, а вторым следя за предметом Ершовской страсти. И у меня это даже получилось. Захватив на кассе ещё три зубных щётки с покемонами, пузырёк с блёстками и резинку для волос, и забыв спиздить кассеты для бритвы, я оплатила покупки, и уверенно подошла к охраннику.- Витя? - Сурово кивнула я на его бейджик.- Паша… - Испугалось воплощение Ершовского временного (я надеялась) слабоумия.- А почему написано Витя? - Я выпучила грудь, и честно отрабатывала артритную мазь.- Он болеет, а я за него… - Рики Мартин для слепых был окончательно сломлен. - Зачем я вам?Он посмотрел на меня глазами изнасилованного толпой армян эмо-боя, и на меня одновременно накатила тошнота и чувство жалости к Юльке.

- Слушай меня, Витя… - Я грохнула на пол корзинку с шампунями, и наклонилась к Юлькиному принцу.- Я Паша… - Задушенно пискнул Витя, и потупил взор.- У тебя мобила есть, Паша?Двойник Дроботенко нервно похлопал себя по груди, по ногам, попал ненароком по яйцам, огорчился, но телефон мне протянул.- Возьмите…Блин, а я-то, дура, резиночки для волос пизжу. Да мне с моим талантом можно мобилы у лохов отжиматьЯ сурово внесла в его записную книжку Юлькин номер, и показала ему:- Вот по этому номеру позвонишь через полчаса. Спросишь Юлю. Дальше следуй инструкциям. Всё понял, Витя?- Паша… - С надрывом крикнул охранник, а я заволновалась. На нас уже странно смотрели кассирши. - Я позвоню- Вот и хорошо. - Я выдохнула, и моя грудь впучилась обратно в рёбра. - И ты тоже хороший, Витя.Переложив свои покупки в фирменный бесплатный пакет, и попутно спиздив их ещё штук двадцать, я вышла на улицу, и подошла к лихорадочно жующей незажжённую сигарету Юльке.- Гони сифилитика и суспензию. Дело в шляпе.Ершова вздрогнула, и подняла на меня глаза:- Когда?- Через полчаса. Жди, галоша старая. Позвонит обязательно.Юлька затряслась, а я выудила из её пакета лампу и бальзам Дикуля, и лёгкой походкой отправилась навстречу своему щастью. К горячей воде, чистой башке, и к джакузи для нищих.***Телефон, который я предусмотрительно не взяла с собой в ванную, разрывался на все лады уже полчаса. Судя по мелодиям, Юлька вначале звонила (телефон говорил аденоидным голосом „Здравствуй дорогой друг. Пойдём бухать?“), а потом слала смс-ки.Я же решила дожидаться звонка в дверь. Тем более, что он не заставит себя долго ждать.И дождалась. И даже успела намотать на себя полотенце, и открыть входную дверь.- Собирайся - Юлькины глаза горели нехорошим огнём. - Быстро, я сказала Он позвонил Ты понимаешь? Паша позвонил Его Пашей зовут, представляешь? Павлик… Павлушка… Пашунечка… Охуительное имя Чо стоишь? Башку суши Он нас в гости пригласил. Потому что скромный. Не хотел, чтобы я подумала, будто он хочет мной воспользоваться бессовестно. А галантно сказал: „Приходите, Юлия, с подругой своей“. Вот так именно и сказал. На „вы“ Юлией называл Только попробуй при Пашунечке назвать меня ЕршепатологомЯ молча вытирала полотенцем жопу, и с тоской смотрела в никуда. За все семнадцать лет, что я знаю Юльку, ТАК у неё колпак снесло впервые. И кажется, я точно знала, почему Пашунечка побоялся приглашать Ершову тет-а-тет. Он просто ссал, щщщенок. Хотя, за что его винить? Я б сама на его месте…Через три часа мы с Юлькой стояли у Пашиной двери. Я ковырялась в носу и зевала, а Юлька нервничала:- Слушай, чота у меня живот разболелся - сил нет. От нервов что ли? У тебя с собой вечно в сумке вся аптека - дай чонить сожрать.- Успокоительное? - Я открыла сумку.- Опиздинительное, блять - Юлька покраснела. - Поносоостанавливающее- А нету. - Я захлопнула сумку. - Ты вчера последнее сожрала, фабрика жидкого говна. И перестань трястить - смотреть тошно. Звони уже.Ершова побледнела, быстро перекрестилась, и вдавила кнопку звонка.„А кука-ра-ча, а кука-ра-ча, а ля-ля-ля-ля-ля-ля“ - послышалось за закрытой дверью, и у меня тоже вдруг заболел живот.Щёлкнул замок, и на пороге возник Пашунечка, которому, судя по цвету его лица, тоже требовалось поносоостанавливающее.- Юлия? - Слабо похожий на Рики Мартина Юлькин принц попятился.- Да-а-а-а, это йа-а-а-а… - Провыла Ершова, и семенящими шажками рванула в жилище своего возлюбленного, где затравленно начала открывать все двери подряд, пока не скрылась за нужной.

- А это я, Витя. - Я вздохнула, и потрепала полуобморочную тушку по щеке. - Пойдём, самовар вздуем, родимый.Самовар мы вздувать даже не начали, как у меня в сумке раздался голос: „Здравствуй, дорогой друг. Пойдём бухать?“- Меня вызывает Таймыр. - Веско доложила я Паше, и вышла в прихожую.- Чего тебе? - Рявкнула я в трубку, одновременно дёргая ручку на двери в туалет.- Воды-ы-ы-ы… - Стереозвуком в оба уха ворвался Ершовский стон.- Какой, блять, тебе воды, уёбище поносное? - Я слегка занервничала. - Ты в сортире сидишь, квазимода Хоть упейся там из бачка Хоть жопу мой Хоть ныряй бомбочкой Долго я буду с твоим гуманоидом тут сидеть? Я его боюсь, у него глаз дёргается, и вилы на кухне стоят, прям возле холодильника.Раздался щелчок, и дверь туалета приоткрылась. Я расценила это как предложение войти, и вошла.И очень зря.- У Паши воды нет - Простонала с унитаза Ершова, и заплакала. По-настоящему.Мне стало не по себе. Присев на корточки, я схватила Юлькины ладони, и начала их гладить, приговаривая:- А мы ему купим водичку, Юль. Купим пять литров, и он попьёт. Он не умрёт, ты не переживай. Я щас сама…- Дура, блять - Юлька выдернула из моих рук свои ладони, и трагически воздела их к небу. - У него воды в доме нет Вообще В кране нет, в трубах нет, и в бачке унитазном, соответственно, тоже нет, я проверила Но поздно. Ничего уже не исправить.С этими словами Ершова вновь завыла как оборотень.- Ты насрала? - Я начала издалека.- Нет - На ультразвуке взвизгнула Юлька. - Я не насрала Я навалила мамаев курган Я, блять, сижу на его вершине Что делать-то будем, а? Как мы кал утопим?Честно сказать, я дохуя раз в своей жизни попадала в дерьмовые ситуации. В дерьмовые и идиотские. Но это ведь было до сегодняшнего дня. И теперь я точно могу сказать: у меня никогда не было дерьмовых и идиотских ситуация. Не было. Пока я не вошла в этот сортир. Дерьмовее ситуацию представить трудно. Но делать что-то было нужно. И срочно. Потому что у Юльки истерика, а у Паши-гуманоида вилы на кухне, нехороший взгляд, и нет воды.Я поднялась с корточек, и твёрдо сказала:- Короче, я пойду за водой, а ты пока закидывай свой курган салфетками. Иначе мы его не потопим. Я-то знаю.Юлька смотрела на меня как на Вову Невопроса. Затравленно, и с ужасом. Я похлопала её по спине:- Всё будет хорошо. Ведь я с тобой.И я даже криво улыбнулась. Почти позитивно. После чего покинула туалет.Юлькин Рики Мартин со взглядом Чикатилы, сидел на кухне, крепко прижав к себе вилы, отчего я не решилась подойти к нему близко, и крикнула из прихожей:- Что-то жажда меня одолела, Витя Дурно мне что-то. И Юлии тоже подурнело малость. Нервы, духота, чувства - сам понимаешь. Не найдётся ли у тебя стаканчика водицы? Литров пять-десять?- Пепси есть. - Паша не отпускал вилы, и пугал меня ещё больше чем Юлька. - И пиво Очаковское. Поллитра осталось ещё.- А как же ты срёшь, Витенька? - Действовать надо было решительно. Юлькины стоны из туалета доносились всё сильнее и сильнее.- К соседям хожу. - Рики Мартин поднял вилы, и постучал ими в потолок: - У нас по всему стояку воду перекрыли, уж три дня как. У соседей снизу трубу прорвало.- Заебись. - Я широко улыбнулась. - Дело крепко пахло говном. Причём, в прямом смысле. - Пепси я не пью, а у Юлии с пива отрыжка. Нам бы водицы обычной. И поболе. Сгоняй-ка в магазин, Витёк. А мы тут с Юлей пока закуску постругаем. Ну, что стоишь? Бери свои вилы - и пиздуй, за оградой дёргай хуй, как говорится.Паша кивнул, бережно прислонил вилы к холодильнику, и вышел из квартиры, закрыв нас с Юлькой с обратной стороны на ключ. А ведь я была уверена, что он неизлечим. Приятно иногда ошибаться в лучшую сторону.

- Ну что? - Высунулось в прихожую заплаканное Юлькино лицо. - Я всё закидала. Когда топить будем?- Через пять минут. Расслабься, и постарайся больше не срать.- Мне кажется, я больше никогда уже срать не буду… - Юлька всхлипнула, и снова скрылась в своём убежище.Через пять минут я постучалась к Юльке, и принесла ей щастье.- Держи. - Я бухнула на пол пятилитровую канистру „Святого источника“, а Юлька отшатнулась.- Блять, неудобно-то как… Святой водой говно смывать.Я устало присела на край ванны, и достала из кармана сигареты.- Слушай, ты или туда, или сюда. Или мы смываем говно „Святым источником“, или я ухожу домой, а ты объясняй своему Вите, почему ты навсегда остаёшься жить в его сортире.Ершова секунду боролась сама с собой, а потом с усилием подняла канистру над унитазом.- Куда-а-а? - Я вырвала у Юльки тару с водой. - Он второй раз в магазин не пойдёт, он нас вилами подхуячит С умом воду трать, дура. Давай, я буду лить, а ты ёршиком помогай.Последующие пять минут мы с Юлькой совместными усилиями топили кал.Кал не топился. Более того, кал начал вонять. А на что стал похож унитазный ёршик - я даже рассказывать не буду.Стук в дверь заставил нас с Юлькой вздрогнуть.- Юлия, а вы там уже попили? - Раздался голос за дверью.- В любой другой ситуации я бы сейчас ржала как ебанутая. - Тихо прошептала Юлька, и зачавкала в толчке ёршиком как толкушкой для картошки. - Но кажется, у меня щас будет истерика.- Не будет. - Я подлила в Юлькино пюре святой воды, и крикнула:- Допиваем уже третий литр Скоро выйдемЗа дверью что-то заскрипело. Видимо, Пашины мозги. Скрип был слышен минуты полторы, а потом снова раздался голос. На этот раз вкрадчивый:- А вы там точно воду пьёте?- Нет, мы подмываемся - Юлька воткнула ёршик в унитаз, и выпрямилась. В выражении её лица угадывалась решимость. - Ты же хочешь ебаться, Павлик?Я мысленно перекрестилась. Одной проблемой меньше, Юлькино слабоумие чудесным образом самоисцелилось.- А вы сами хотите? - Последовал еврейский ответ из-за двери.- Мы-то? - Юлька кивнула мне головой, давая знак, чтобы я снова подлила в пюре водицы. - Мы, Паша, тут уже полчаса ебёмся, ты не представляешь как. Я три раза кончила, а Лидка раз пять, не меньше.Я посмотрела на Юльку с благодарностью, и снова начала лить воду.За дверью снова послышался скрип мозгов, потом сопение, и, наконец, звук расстёгиваемой молнии…Мы с Ершовой переглянулись.- Блять… - Тихо сказала Юлька, и села на край ванны.- Сука, он щас дрочить будет… - Внезапно во мне открылся дар предвидения.- Эй, девчонки? Чё молчите? Кто щас кончает? - В голосе Паши послышалось нетерпение. Юлька растерянно посмотрела на меня.- Ершова, у него вилы… Вот такущие, блять.- Тогда начинай. - Юлька снова яростно заработала ёршиком, а я заголосила:- Да, зайка, ещё Давай, малыш, не останавливайся Соси сосок

- Если он щас ответит „Соси хуёк - у нас глазок“ - все наши труды пойдут прахом. Я снова обосрусь. - Юлька заглянула в унитаз, и подала мне знак подлить воды.- Киску Киску лижите - Исступлённо орали за дверью, и чем-то чавкали.- Чо смотришь? - Я исподлобья глянула на хмурую Юльку. - Лижи давай.- Какая у тебя киска, Лида - Заорала Юлька, затрамбовывая своё пюре в унитазную трубу. - Как она свежа Как нежна Как лыса Кончи мне в рот, маленькая сучка- Кончаю-ю-ю-ю - Заорала я, и одним махом опрокинула всю оставшуюся воду в унитаз.- Я тоже кончила. - Юлька заглянула в толчок, и покачала головой. - Штирлиц, вы провалились. Кал не утонул.- Оу-у-уа-а-а-а-а-ы-ы-ы-ы, мама-а-а-а-а - Послышалось из-за двери, и Юлька бросила на пол ёршик.- Дёргаем отсюда, Лида. Дёргаем, пока он не отошёл. На счёт „Три“. Раз… Два… ТриЮлька резко толкнула вперёд дверь, и выскочила первой, наступив на скорчившегося у туалетной двери Павлика. За ней рванула я, краем глаза отметив, что выход из квартиры находится гораздо ближе, чем вилы.- Ы-ы-ы-ы-ы - Снова взвыл бывший Юлин возлюбленный. А вот нехуй дрочить под дверью, которая открывается наружу.На улице, пробежав метров сто от Пашиного дома на крейсерской скорости, мы с Ершовой притормозили у детской площадки, и бухнулись на лавочку рядом с пожилой женщиной с вязанием в руках.- Это пиздец. - Первой заговорила Юлька.- Это пиздец. - Согласилась я, и замученно посмотрела на пожилую женщину с вязанием.- Бабушка, тут какашками пахнет - К женщине подбежал ребёнок лет шести, и они оба подозрительно посмотрели на нас с Ершовой.- Ой, идите в пизду, тётенька, и без вас хуёво… - Юлька шумно выдохнула, и полезла за сигаретами.- И мне дай. - Я протянула руку к Юлькиной пачке.Минуту мы сидели молча, и курили.- Лида. - Ершова бросила окурок на землю, и наступила на него каблуком. - Я хочу принести тебе клятву. Прямо сейчас. Страшную клятву. - Юлька явно собиралась с духом.- Валяй.- Лида… - Юлька встала с лавочки, и прижала правую руку к сердцу: - Я больше никогда…- Не буду срать? - Закончила я за Юльку, и тоже раздавила окурок.- Да щас. Я больше никогда не пойду в „Семейную выгоду“.- И всё? - Я тоже поднчялась с лавочки, и отряхнула жопу.- И нет. Ещё теперь я буду сама покупать поносоостанавливающее. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, если что.- Ну, когда мы в следующий раз пойдём в гости к Павлику…- Заткнись. Дай мне молча пережить свой позор.- Ах, Павлик… Павлушенька… Пашунечка…- Заткнись- Что? Правда глаза колет? Кстати, я бесплатно кал топить не нанималась. Гони мне ту негритоску с одной сиськой.- Разбежалась. У тебя мазь есть. И колобок. Блять, правду говорят „Дай палец облизнуть - а тебе всю руку откусят“- Негритосину- Да подавись ты, завтра принесу. Сволочь меркантильная…… Две женские фигуры, оставив за собой тонкий шлейф духов, сигаретного дыма, и чего-то очень знакомого каждому, растворились в вечерних сумерках

Божественная комедияУ меня есть сестра. Младшая. Красивая такая дефка с сиськами, но но это сейчас. А лет пятнадцать-семнадцать назад она была беззубой лысой первоклашкой. Ради справедливости скажу, что я тоже была в то время лысой пятиклассницей. И вовсе не потому, что мы с Машкой такие красивые от рождения, а потому, что у нас, к щастью, были охуительные соседи: дядя Лёша, тётя Таня, и трое их детей. Тётя Таня с дядей Лёшей были ахуеть какие профессионалы в плане бухары, а их дети были самыми вшивыми детьми на свете. В прямом смысле. В общем, в один прекрасный день мы с Машкой повстречали всю эту удалую тройку возле песочницы, куда вшивые дети регулярно наведывались с целью выкопать там клад, и неосторожно обозвали их «пиздюками», за что и поплатились. Завязалась потасовка, в результате которой соседские дети отпиздили нас с Машаней своими лопатками, и наградили нас вшами. Пиздюли мы соседям ещё простили бы, но вот вшей – хуй. Ибо наша мама, недолго думая, тупо побрила меня и сестру налысо. Ну, почти налысо. Так, газончик какой-то оставила, для поржать. Я, например, стала ходить в школу в платочке, за что получила в классе погоняло баба Зина, а Машаня вообще получила психологическую травму, когда улыбнулась в зеркало своему лысому и беззубому отражению.В общем, вся эта предыстория была рассказана для того, чтоб сказать вам: Машаня с горя записалась в секцию карате. Типа, раз уж я уёбище, то буду хотя бы сильным и ловким уёбищем. Наш папа был только рад такому повороту, патамушта всегда мечтал о сыне, а наплодил бабский батальён. С горя он пристрастился к алкоголю, за каким-то хуем отдал меня в кружок мягкой игрушки, и бросил пить, когда увидел какого я сшила зайчега из старых папиных трусов. Но это другая история. А щас разговор не об этом. В общем, папа с огромной радостью начал водить Машку на занятия, шить ей всяческие кимоно, и перестал постоянно отдавать меня в танцевальные и музыкальные школы, поняв, наконец, что за пятьдесят рублей в месяц я научилась танцевать только гопак и мазурку, и то как-то хуёво.Тренерами у Машани были мужик и баба. Муж и жена. Мужик тренировал пацанов, а жена его, соответственно, страшных девок, вроде Машки. С виду приличные такие люди. Каратисты, хуё-моё. Уважаемые люди. Но как мы фатально ошибались.Однажды папа пришёл домой после Машкиной тренировки задумчивым и пьяным. Он погладил меня по лысине, многозначительно посмотрел на потолок, и сказал:- Блять.Я была совершенно солидарна с папой, но вслух ничо не сказала.Папа вздохнул, перевёл взгляд на меня, простучал мне пальцами по плешке «Чижыка-Пыжыка», и добавил:- Скоро мы все умрём.- Ты пропил зарплату? – Выскочила в прихожую мама, и в воздухе запахло грозой. – Нам будет нечего жрать?- Отнюдь. – Папа убрал руку с моей головы, и вытер её о пиждак. – Как ты меркантильна, Татьяна. Всё б тебе только пожрать. А ведь скоро конец света, дети мои. Подумайте об этом. Настанет Царствие Божие. А в рай попадут только четырнадцать тысяч человек. Что вы сделали для того, чтобы войти в число избранных?Повисла благостная пауза, после чего мама коротко всхлипнула, и почернела лицом.- Дети, я с прискорбием хочу вам сказать, что ваш отец допился до чертов. Прощайтесь с папой, он едет жыть в жолтый дом.- Не вводи дочерей наших в заблуждение, нерадивая ты дура. – Папа поднял вверх указательный палец, и наставительно сказал: - Я познал истину и проникся благостью. Теперь её познаете вы.- Дети, всё гораздо хуже. Ваш папа начал нюхать клей. – Вынесла вердикт мама и заплакала.Вот так наша семья начала посещать собрания для пизданутых людей, называющих себя свидетелями Иеговы. Под предводительством Машаниных тренеров.

Теперь каждую субботу, вместо мультика «Денвер последний динозавр» нас с Машкой наряжали в парадно-выгребные сапожки, делали нам ровный пробор посреди лысин, и везли в какие-то ебеня на собрание. Там мы пели песню «О, Боже, отец наш нежный Ты даришь нам радость и тепло-о-о-о А мы ликуем и веселимся, потому что скоро сдохнем, и увидем твоё доброе лицо-о-о-о» под музыку, которую заряжал в магнитофон Машкин тренер Игорь. А ещё мы по очереди читали в микрофон какую-то книжку, где на каждой странице нарисованы щастливые имбецылы, вроде тех, которые изображены на пакетах сока «Мая симья» - такие розовые, тупые, и все зачем-то держат в руках по овце. Странное представление о загробной жызни, хочецца заметить. Я, если чо, мечтала после смерти воспарить к небесам, сесть на облако, и целую вечность харкать на головы своим врагам. А оказываецца, после смерти мне сразу дадут овцу, и я должна буду хуйзнаит сколько времени таскать ей повсюду с собой, и улыбацца. В рай попадать сразу расхотелось. Но мои родители почему-то очень вожделели туда попасть, продолжали таскать меня и Машку на заседания шизофреников, и строго смотрели за тем, чтоб мы с Машкой обязательно пели божественные песни.И это не всё.Каждую среду и пятницу оба тренера приходили к нам домой, и два часа читали нам Библию, а потом задавали вопросы, на которые никто не знал ответа. Типа: «Зачем Иаков жостко отпиздил своего сына, который схавал сраную сливу из чужова сада, а Бог Иакова наградил и взял ево в рай?» Ну и как на это ответить, если я все два часа смотрела в окно, и думала о том, што я скоро вырасту, и сдам обоих своих родичей в дурку? Мама с папой гневались на мою нерадивость, и заставляли ещё два часа читать жития святого Пантелеймона. Короче, от своих родителей я такой хуйни не ожыдала никогда, и мы с Машкой уже потихоньку начали пиздить хлеб и баранки, и делать продуктовый запас, штоп свалить нахуй из дома куда-нить в Африку.А однажды ко мне пришла подруга Юлька. И пришла, как назло, в среду.- Привет, лысая девочка – Заорала с порога Юлька. – Пойдём гулять Возле седьмого дома мужик дрочит стоит, можно сходить, поржать.- Здравствуй, Юленька. – В прихожую некстати вышла моя мама. – К сожалению, Лида не выйдет сегодня гулять. Мы Библию читаем.Юлькины глаза заблестели:- Библию? Обожаю, знаете ли, Библию. А можно мне с вами её почитать?- Ершова, - прошипела я, и наступила Юльке на ногу. – Тычо? Ты ж кроме букваря сроду ничо не читала.- И что? – Юлька дёрнула плечом, - Мне скушна. А так хоть с тобой посидим, поржём. В общем, давайте вашу Библию, я вам про щас Моисея читать буду.- Не надо Ты можешь пасть жертвой сектантов – Я попыталась остановить Юльку, но она уже отпихнула меня, и вошла в комнату, где за столом уже сидели папа, оба тренера, и Машка.- Ты любишь Бога? – Сурово спросил Юльку тренер Игорь, и пробуравил её взглядом.- Да я всех люблю. – Юлька подмигнула тренеру. – Бога люблю, Моисея люблю, и даже Ваську-соседа, хоть он и мент. В церковь, вот, в воскресенье пойду…- В церковь? – Волосы Игоря встали дыбом. – мы не ходим в церковь Это всё от лукавого И ментов мы не уважаем. Язычница- Сам ты мудак – Рявкнула Юлька, и перестала подмигивать. – Пришол тут, блин, с талмудом своим, мозги людям засираешь, кришнаит сраный- Юля – Покраснела моя мама. – Ты что такое говоришь?- А сколько тебе лет, девочка? – Тихо спросила жена Игоря, и начала потихоньку прятать Библию.- Четырнадцать.- Поздно. Тебя не спасти. На челе твоём лежит чорная отметина.- Идиотка. Это у меня тушь размазалась. – Юлька плюнула на палец, и потёрла им под глазом.

- Дурная девочка. – Поставил Игорь Юльке диагноз. – Проституткой вырастет наверняка. Не разрешайте ей дружыть с Лидой. На сегодня наше собрание закончено, встретимся в субботу.Но в субботу мы никуда не пошли, потому что папа нажрался на свой день рождения, просил меня станцевать «что-нить для души», я станцевала как умела, и папа впал в кому до понедельника. А в понедельник повёл Машку на карате.Обратно он вернулся задумчивым и пьяным. Посмотрел на потолок, и сказал:- Блять.Я была с ним солидарна, но вслух ничего не сказала. Папа протянул руку ко мне, простучал по моей лысине «Чижыка-Пыжыка», и сказал:- Я ебал в рот все эти божественные мероприятия, дети мои. Всё это хуйня.- Ты пропил зарплату? – В прихожую выскочила мама, и в воздухе запахло грозой.- Нет. – Просто ответил папа. – На тренировке ко мне подошёл Игорь, и спросил какова хуя мы не пришли в субботу на собрание. Я ответил, что у меня была днюха, я ликовал и фестивалил, моя дочь танцевала мне страшные танцы, и больше я ничиво не помню. А Игорь мне сказал, что я пидорас, и что свидетели Иеговы никогда не отмечают днюхи и ваще празники, и уж тем более не бухают и не фестивалят. А ликовать разрешено только на собраниях, в момент божественных песнопений. После чиво как-то само собой я послал ево нахуй вместе с его торжественными заседаниями, и отдал Машку в кружок мягкой игрушки. Пусть учится носки там штопать.- А как же рай? – коротко всхлипнула мама, и почернела лицом.- А мне нахуй не нужен рай, где шляюцца всево четырнаццать тыщ человек, и все, блять, с овцами. А я овец не люблю, они вонючие. – С вызовом ответил отец, и поднял вверх указательный палец: - И в субботу мы все вместе поедем в парк, просирать мою зарплату на аттракцыоны и петухов на палочках.Мы с Машкой довольно улыбнулись, и незаметно харкнули в свои празничные сапожки.- Да, и ещё, - папа повернулся ко мне: - Юльку тоже позови. Хорошая девка. Хоть и вырастет, стопудово, проституткой. Настенька ☆ Назаренко 6 июл 2010 в 14:40 В погоне за прекраснымМы с Юлькой любим всё прекрасное: килограммы баксов, розовых младенцев, качественный кокос, и, конечно же, красивых мущщин.Красивыми мущщинами на улице просто так не разживёшься. Их искать надо.В местах, где они водятся.Сначала мы сдуру искали мущщин в стриптиз-клубах. И даже нашли себе парочку карамелек в стрингах.И даже потусили пару дней на даче у одной из карамелек, ага.Но наши надежды на качественный секс рухнули почти одновременно.Юлькина надежда рухнула в тот момент, когда Юля, преисполненная желания предаться разврату ниибическому, и похоти разнузданной, содрала зубами стриптизёрские стринги, и обнаружила в них…А вот нихуя она в них не обнаружила. Да.Поэтому её душераздирающий крик «ТВОИМ КРЮЧКОМ ТОЛЬКО ВАРЕЖКИ ВЯЗАТЬ, ТАНЦОР ХУЕВ» разнёсся по всему немаленькому дому, и достиг моих ушей в тот момент, когда моя карамель, смущённо теребя свои трусишки-лоскутики, прокурлыкала мне на ушко: «А ты знаешь… Я люблю, когда мне попку лижут… И пальчиком тудым-сюдым…»И мой, не менее душераздирающий крик «ПИДОРАС ПУСТЬ ТЕБЕ МОЛДАВСКИЙ ДЕД ЖОПУ ЛИЖЕТ» вернулся ответным почтовым голубем в Юлькин орган слуха.Казалось бы, ловить нам в этом педристическом хаусе нечего, но мы всё равно остались там ещё на два дня. Потому что, помимо баксов, кокоса и младенцев, мы очень любим комфорт. И не просто комфорт, а комфорт халявный.А комфорта в гомо-коттедже было хоть жопой жуй.Вот мы и сидели два дня поочерёдно то в сауне, то в джакузи, то в бассейне, то на биде.Дуры, хуле…Педики-стриптизёры, кстати, оказались неплохими собеседниками, и с ними было о чём попесдеть в промежутках между бассейном и биде.Наверное, мы с Юлей тоже им приглянулись. Иначе, с чего бы они нас не выгнали сразу?С тех пор мы твёрдо усвоили, что в стриптиз-клубах ловить нечего, а красивых мущщин хотелось до дрожи не скажу где.И тогда мы с Юлией поехали на юга.Юга эти находились в Феодосии, и, лёжа на верхней полке в купе поезда, я старательно накидывала в блокнот с косорылым зайцем на обложке, план нашего отдыха.Вкратце он выглядел так:1) Посетить музей Айвазовского, и посмотреть все картины.2) Съездить на Кара-Даг.3) Купить маме бусы из ракушек, а сестрёнке соломенную шляпу.4) Сходить на дегустацию вин.5) Загореть как Анжела Дэвис.6) Выебать одного мучачу. Покрасившее.Последний пункт я, подумав, вычеркнула, ибо устыдилась.И всё сразу пошло не по плану…

В первый день своего приезда мы с Юлей свински нажрались креплёного вина, и в музей нас не пустили, потому что Юлю тошнило в пакет с абрикосами.Тогда мы наплевали на культурно-духовное обогащение, и пошли гулять по набережной.Гуляя вдоль набережной, мы с Юлькой то и дело натыкались на разных персонажей, предлагавших то взвесить нас, то измерить давление, то определить силу своего биополя, то нарисовать на нас дружеский шарж.Мы, естественно, не могли пропустить всю эту развлекуху, и шумно взвесились на допотопных весах, наверняка спизженных из какого-нибудь местного санатория для сифилитиков.Взвесились на брудершафт.Я, Юлька, и пакет с абрикосами и блевотой.Суммарный вес наш составил сто килограммов, и то, лишь потому, что это был максимальный вес на шкале. Наверное, мы всё-таки, весили поболее.Но всё равно, ликуя и веселясь, мы пошли и измерили давление.Давление у меня было хорошее, а вот у Юльки пониженное.И, на вопрос бабки, которая принесла Юле эту ужасную весть, «Девушка, Вас не тошнит?» - Юлька вновь проблевалась в абрикосы.Следующим этапом стало измерение наших биополей.Одноглазый тощий мужик, одетый в портьеру на голое тело, пучил на нас глаза, и старался придать себе сходство с Копперфилдом.Но получалось у него хуёво.Феодосийский маг простирал над нашими головами костлявые руки, тряся волосатыми рыжими подмышками, и вращал глазами:- Положите руки на эти пластины – вещал Копперфилд местного розлива, и совал под Юлькины ладони две железки с проводками, - Щас мой прибор измерит ваше биополеХуйевознаит, о каком приборе говорил этот Акопян в школьной шторе, но прибор этот мне уже не нравился.И Юлька, поплевав на руки, отважно ёбнула по предложенным платинам, а в ответ пластины ёбнули Юлю током, и она, чуть дымясь, упала на южный асфальт.Маг вскричал:- Вы видели? Видели это? Какое прекрасное биополе у вашей подругиИ при этом быстро-быстро запихивал свой прибор куда-то под свою занавеску. Даже боюсь предположить – куда именно…Юлина тушка тухло лежала на асфальте, и, что самое страшное, её не тошнило. А это плохой знак.Акопян тем временем намылился съебаться, но был остановлен моей недрогнувшей рукой.Точным движением хирурга, которым я всегда мечтала стать, но так и не стала, я схватила его за яйца, и ласково спросила:- Ты где электрошок этот угнал, электрик хуев?Копперфилд заволновался. Наверное, он не познал ещё радости отцовства, и был в одном шаге от того, чтобы не познать её уже никогда. Поэтому честно ответил:- Я не знаю… Я наёмный рабочий.. Я вообще не знаю чё это такое.. но оно никогда раньше током не било…Я легонько сжала магические тестикулы, и, с еле уловимой угрозой в голосе сказала:- Я раздавлю тебе яйца, быдло. Ты меня понял, да? Если. Моя. Подруга. Щас. Не очнётся. Я считаю до десяти. Десять… Девять…На счёт «Три…» Юльку стошнило.Я ослабила хватку, и через секунду Акопяна рядом уже не стояло.- Я блюю… - то ли спросила, то ли доложила Юлька, и заржала: - А ведь могла и сдохнуть ГыыыыыыыыыыыыыыНебольшая толпа зевак, предвкушавших приезд труповозки, и отбуксировку Юлькиного трупа в местный морг, обиженно рассосалась, и мы продолжили свой путь.Следующей остановкой стал местный Репин, который за пять минут брался нарисовать наш с Юлькой портрет.