Мама Стифлера (сборник рассказов)

Мы сели на лавочку, обняли друг друга, и принялись лучезарно улыбаться.Через пять минут Репин сдул с рисунка крошки карандаша, и протянул нам полотно…С листа хуёвой бумаги, формата А4 на нас смотрели два дауна в стадии ремиссии.Я была дауном слева. Я опознала себя по бусам из ракушек.Почему-то у меня не было трёх передних зубов, и не хватало одной сиськи.Юльку нарисовали ещё хуже. У неё не было зубов, волос, ушей, и обоих сисек.Последнее, в принципе, было справедливым.Репин широко улыбался, и требовал свой гонорар.Первой очнулась Юлька.Она сплюнула под ноги художнику, склонила голову набок, и ласково сказала:- Мужик. Знаешь, какое у меня сильное биополе? Я током бью как электрический скат, бля. Вон, Лидка знает. – Тут я закивала и тоже сплющила харю. – А вот за такой пейзаж я тебе щас уебу в твой мольберт ногой, а в твои щуплые яйца – током в двести двадцать.И тут уже очнулась я:- А у меня нету биополя. Зато у меня давление как у космонавта, ага. И твёрдая рука хирурга. Я тебя щас кастрирую, понял, да?Репин понял всё правильно. И гонорар требовать перестал.А мы с Юлькой пошли дальше, изредка делая остановку, и разглядывая наш портрет.И вот что интересно: он нам начинал нравитьсяПройдя с километр, мы даже решили вернуться, и дать Репину денег. Но не успели.- Девушки, вы не заблудились?Мы с Юлой обернулись на голос, и лица наши приобрели сходство с нашим портретом.Потому что позади нас стоял потрясающий мужыгЭто был Рики Мартин и Брэд Питт в одном флаконеЭто был эротический сон с клиторальным оргазмомЭто был ОННаш Красивый Мущщина, ради которого мы пропиздячили тыщу километровИ мущщина этот улыбался белоснежной улыбкой в тридцать два зуба, и невзначай шевелил круглыми, накачанными сиськами под тонкой белой рубашкой.Я, например, кончила сразу.Юлька, судя по слюнявому подбородку, и трясущимся ногам – тоже.Мущщина смотрел на нас благосклонно, и даже приблизился, и поцеловал мою руку.Жаль, я не умею испытывать множественный оргазм. А оно бы щас мне пригодилось.- Евгений. – Сказал мущщина.- Ыыыыыыыыыыыыыыы… - сказали мы с Юлей, и вновь стали похожими на свой портрет. Репин воистину был великим художником. Зря мы его обидели.Вот так мы и познакомились.Женька тоже приехал из Москвы, и врал, что неженат.Но меня не в сарае пальцем делали, поэтому я быстро спалила белую полоску незагорелой кожи на безымянном пальце правой руки Евгения.Да ну и хуй с ней, с кожей его, и с женой, которую он дома оставил.Мы сюда за красивыми мущщинами приехали, а не за мужьями.Поэтому, когда Женя сказал «А не хотите ли пойти ко мне в гости?» - мы очень сразу этого захотели, и пошли за ним, как крысы за дудкой.Женька снимал двухкомнатный дом на Восточной улице.Снимал его вместе с другом Пашей.Конечно же, по всем законам жанра, Паша тоже должен был оказаться ахуенным Элвисом Престли в лучшие годы его жызни, но Паша был красив как Юлька на дружеском шарже Репина.Мы с Юлой всю жизнь придерживаемся железного правила: мужиков в мире мильярды, а мы с ней такие одни. И ни один Ален Делон в мире не стоит того, чтоб мы с Юлькой из-за него срались. Наверное, на этом правиле и держится наша двадцатилетняя дружба.В общем, сидим мы с ней, слюни на Женьку пускаем до пола, и ждём, когда он уже первый шаг сделает, и даст понять, кому же из нас отвалицца кусок щастья в виде его круглых сисег и всего остального такого нужного.И Женька подошёл ко мне, и сказал:- Рыбка моя, пойдём, я покажу тебе виноград…Фсё.

И я перестала трястись как сопля на северном ветру, а Юлька криво улыбнулась, и прошептала тихо:- Вот стервь… Песдуй уже, Жаба Аркадьевна, и без гандона не давайЯ что-то пробурчала в ответ, и постаралась максимально величественно выйти в сад.Но, естественно, споткнулась о выставленную граблю Паши, и смачно наебнулась.Женя джентельменски подал мне руку, и мы вышли в сад.И я стояла в зарослях винограда, и мацала Женю за жопу.Но Женя почему-то не отвечал мне взаимным мацаньем, хотя я уже втихаря стащила с себя майку.- Лида… - куда-то вбок сказал красивый мущщина Женя, и уже по его тону я поняла, что пять гандонов, лежащих у меня в заднем кармане джинсов – это лишнее… - Лида… Я хотел попросить тебя об одолжении…Ну, приехали, бля… Теперь расскажи мне сказку про то, что тебя вчера ограбили хохлы, спиздили последнюю тыщу, и теперь тебе не на что купить обратный билет, а дома тебя ждёт жена и дочь-малютка, которая скучает по папочке, и давицца материнской сиськой. Ну, давай, рассказывай- Лида… - в третий раз повторил Женя. Чем изрядно заебал. Заело его, что ли? – Понимаешь… Паша – он очень стеснительный…А-а-а-а… Вот где, бля, собака порылась Щас должен последовать душещипательный рассказ о том, как Паше в деццтве нанесли моральную травму три прокажённых старушонки, съебавшихся в недобрый час из лепрозория, и натолкавших бедному Павлику в жопу еловых шишек, после чего Павлик стал импотентом и пидорасом, а долг Жени – вернуть его в нормальное состояние.Щаз.Нашёл альтруисткуЯ напялила майку, и сурово отрезала:- Женя. Я очень сочувствую Паше, но ни я, ни даже Юля – в голодное время за ведро пельменей с Пашей совокупляцца не станем. И не потому, что он стеснительный, а потому, что он похож на Юлину покойную бабушку. Причём, после эксгумации.Женька громко заржал, и даже присел на корточки.А я всё равно была сурова как челябинский мущщина и двадцать восьмой панфиловец в одном флаконе.Женя отсмеялся, встал, подошёл ко мне сзади, и обнял меня за плечи.На всякий случай, я дёрнула плечом, и скинула с себя его руку.Прям на свою сиську, которую незамедлительно начали мацать.Сознание моё разделилось на две части.Первая часть кричала о том, что Женя усыпляет мою бдительность с целью подбить меня на совершение акта доброй воли в отношении Паши-Гуимплена, а вторая растеклась поносом по асфальту, и настойчиво уговаривала меня поскорее достать из кармана все пять контрацептивов.И я с трудом пришла к компромиссу. Одной рукой я полезла в карман, второй – к Жене в штаны, но при этом суровым голосом спросила:- И что там Паша?Женя, в темноте расстёгивая ремень, на одном дыхании выдал:- Пашка своей жене купил купальник. Но размер знает только на глаз. Если ошибётся – жена его с говном сожрёт, она у него такая. У неё сисек нет совсем. Как у…Тут Женя запнулся, а я побагровела, убрала контрацептивы в карман, и свирепо поинтересовалась:- Как у кого? Как у меня? Ну, бля, знаете ли.. Если мой второй размер у вас называется «Нету сисек» - то вы определённо зажралисьПовисла секундная пауза, а потом ремень загремел снова, и Женька закончил:- Как у Юльки… В общем, ты можешь сделать так, чтобы она померила этот сраный купальник, и при этом не обиделась? – и тут ремень перестал громыхать, что-то зашуршало, и Женькины губы ткнулись мне в нос: - Только попозже, ага?«Ага» - мысленно ответила я, и в третий раз полезла в карман…

Через час, поломав нахуй весь виноградник, и напялив задом наперёд заляпанную раздавленными виноградинами футболку, я лёгкой походкой влетела в дом, и застыла на пороге…Судя по всему, уговаривать Юльку померить купальник Пашиной жены не придётся...В темноте явственно слышалось подозрительное сопение, которое может издавать только Юлька, со своей тонзиллитной носоглоткой, и Юлькин же бубнёж:- В рот не кончать, понял У меня однажды так ноздри слиплись, да…Закончился первый день нашего отдыха…Всю последующую неделю мы вчетвером выполняли мой план, написанный ещё в поезде «Москва-Феодосия».Нам с Юлой не дали с утра нажраться, и поэтому мы с ней увидели картины Айвазовского.Мы съездили на Кара-Даг, и купили бусы и шляпу.В четыре руки наши с Юлькой тушки намазывали кремом для загара, и к концу недели мы стали чисто неграми.А последний, зачёркнутый пункт, мы с Женей выполняли на бис ежедневно по три раза.Отдых удалсяВ Москву мы с Юлькой уезжали раньше своих мучачей, о чём сильно печалились. Особенно, я.Запихнув в купе наши чемоданы, Женька прижал меня к себе, сказал ожидаемые слова про то, что «Ах… Где ты была три года назад, и почему я не встретил тебя раньше?», и попросил непременно позвонить ему через три дня.Поезд тронулся.Я смотрела на Юльку.Юлька – на меня.Я шмыгнула носом.Юла – тоже.Не моргая, Юлька наклонилась, достала из пакета бутылку домашнего вина, выдрала зубами пробку, и протянула мне пузырь:- На, Жаба Аркадьевна… Ёбни чарочку… Отпустит…Я сделала три больших глотка, вытерла губы, и спросила:- А что мы в Москве делать будем?Юлька протянула руку, взяла у меня бутылку, присосалась к ней на две минуты, а потом шумно выдохнула:- А потом – в Болтино, к карамелькам нашим гомосексуальнымЯ щелкнула пальцами, давая отмашку, и мы хором завопили:- В бассейн и на бидеДуры, хуле…

Просто Так 4 июл 2010 в 22:45 Как я становилась блондинкойВы, наверное, подумали, что вам щас тут расскажут триццать три тупых анигдота про блондинок, а потом выльют триццать три с половиной канистры соплей на тему: «Блять, я ж ниибацца умная баба, так хуле меня все за дуру держут»?Хуйвам, сэры и сэрухи.Я вам расскажу немножко грусную и немношко смешную историю о том, как я хотела стать блондинкой, а стала панком. Трудно, кстати, быть тёлкой, которая красицца в блондинку, имея от природы тускло-рыжий цвет волос.Кстати, запишыте это в протокол как призние. Иба я даже пелотку брею налысо с целью ввести половых партнёров в заблуждение относительно своего природнова колера.Итак, для миня в этом мире существуют две неразрешимые загадки. И это нихуя не пирамида Хеопса и Нострадамус.У миня свои загадки. Первая: в кого у меня уродился сын-отличник и спортсмен, при том, что маманя евойная слыла редкостной распиздяйкой, и спортом занималась два года, в глубоком деццтве? Правда, всем сразу. Карате, фигурным катанием, спортивной гимнастикой, бальными танцами и аэробикой. К слову сказать, польза от всего вышеперечисленново всё же была. На севодняшний день я вполне способна уебать с ноги врагу, рост которова не выше метра восимьдесят, сажусь на шпагат, и до сих пор не обзавелась цылюлитом. Что радует пиздецки, врать не буду. Танцую, правда, хуёво. Вам лучше не видеть.И вторая загадка: как меня, после всех химических реакцый, которые проводились у меня на голове ещё не путают с Гошей Куценко? Вот это загадка даже посложнее.Я хорошо помню тот день, когда я впервые захотела стать блондинкой. Такое забыть невозможно…***- Так, записывай… - командовала в телефонную трубку Сёма: - Три пачки гидропирита, три флакона перекиси водорода, пузырь нашатырного спирта…*Титры: Сёма. Шешнаццати лет от роду. Судя по первичным половым признакам – баба. Вторичные отсутствуют. Имеет старшую сестру – ученицу парикмахерского училища, и обширную лысину на затылке, полученную в результате неудачной попытки стать блондинкой. Тем не менее, услугами Сёмы как парикмахера пользуюцца все, кому жалко тратить бабки на салон красоты.*- Угу… - кивнула в трубку я, не изменяя своей привычке во время телефонного разговора жестикулировать так, будто меня на том конце провода видят.*Титры: Лида. Шешнаццати лет отроду. Судя по первичным половым признакам – баба, судя по вторичным – баба, которой суждено умереть девственницей. Такое ебать никто не станет. Имеет рыжую волосню по всей башке, хочет превратица в платиновую блондинку. Мозги отсутствуют.*- Хуле угукаешь? Ноги в руки – и в аптеку – скомандовала Сёма, и бросила трубку.…Через полчаса я сидела на табуретке, замотанная по шею в мамину праздничную скатерть, а Сёма, вывалив язык, старательно хуячила толкушкой для пюре большые белые таблетки.- Это что такое? – спрашиваю, и боюсь уже чота.- Это такая поеботина, - важно отвечает Сёма, и добавляет в фарфоровую миску нашатырный спирт, - от которой волосы становяцца белыми. У меня Светка всегда так делала, когда девок своих красила.- Ты хоть одну девку после этой процедуры видала? – Спрашиваю, и нервничаю такая.- Неа. – Спокойно отвечает Сёма, и льёт в миску перекись водорода.- Слыш, а вдруг они потом облысели? – Я ещё больше занервничала, если кто не понял.- Может, и облысели… - философски отозвалась Сёма, почесав свою плешь, - а может, и нет. Жизнь покажет. ПогналиС этими словами Сёма вылила мне на голову аццкий раствор, воняющий кошачьими ссаками, и принялась размазывать его по моим рыжим волосам. Голова нестерпимо зачесалась.- Жжёт? – осведомилась Сёма.- Пиздецки.- Это хорошо. Значит, гидропирит свежый. Реакция идёт. Шапочка для душа есть?- Есть.- В ванной?- Угу, на крючке висит.

- Угу, на крючке висит.- Щас принесу. Штоп процесс шол быстрее, надо штоп башка в тепле была.Сижу. Глаза слезяцца. Нос распух от вдыхания миазмов. Башку щиплет, и что-то там потрескивает.Возвращаецца Сёма, неся в руках полиэтиленовую шапочку и папину ондатровую шапку.- Сиди, не шевелись. – Командует она, и напяливает на меня поочерёдно шапочку для душа, и папашины меха.- А папа меня не атпиздит? – тихо спрашиваю я, и морщусь. Под этими девайсами стало нестерпимо жарко, и башка зачесалась так, слово среди размоченного в кошачьем ссанье гидропирита, миллиардами вшей было затеяно соцсоревнование «Кто быстрее выжрет Лиде моск»- Атпиздит конечно. Если с работы вернёцца раньше. – Сёма всегда была реалисткой. – Он во сколько приходит с работы?- В восемь… - отвечаю, и зубами скриплю. Терпеть больше сил нету никаких.- Значит, час у нас ещё в запасе есть, не сцы. Тебе ещё десять минут сидеть осталось.Последующие десять минут были самыми страшными в моей жизни. Пару лет спустя, лёжа в родильном кресле, я не орала как все порядочные бабы, а мерзко хихикала, вспоминая те десять минут. Ибо родить мне было легче, чем выдержать ту нечеловеческую процедуру.- Всё. Смываем.Голос Сёмы прозвучал как в тумане.- Мир вашему дому, чукчи. – слева послышался совершенно не Сёмин голос. – Ушы мёрзнут, доча?Пиздец. Вернулся папа.*Титры. Папа. Триццати семи лет отроду. Мужыг. С бородой. Характер суровый, но чувство юмора всё окупает. Пизды точно не даст, но заподъёбывать может до смерти*- Я крашу волосы. – Ответила я, и, наклонившись, вытерла слезящие глаза о папин рукав.- Зачем ты красишь волосы мочой? – серьёзно осведомился папа, и склонил голову на бок.- Это не моча. Это краска.- Никогда не видел краску, которая воняет ссаньм – развеселился папа, и поинтересовался: - моя шапка должна добавить твоим волосам пышности и блеска? Дай позыритьС этими словами папа содрал с меня девайсы, и заорал:- Вы ёбнулись, девки??Я тоже заорала, ещё не зная даже почему.- Ну что вы её напугали, а? – Сёма попыталась выпихнуть моего папу из комнаты, и пояснила: - этот дым от неё идёт, потому что гидропирит был свежый очень, понимаете?- Не понимаю. – ответил папа, и не пожелал выпихивацца из комнаты.- Сразу видно – вы не парикмахер. – Отрезала Сёма, и потрогала мои волосы.– Идём смывать. Кажецца всё.Я встала, и на негнущихся ногах пошла в ванную. Папа шёл за мной, размахивая газетой «Московский Комсомолец», и открывая по пути все окна и двери в доме.Сёма поставила меня раком над ванной, и принялась смывать с меня свежый гидропирит душем.Я одним глазом смотрела вниз, на то, что смывалось с моей головы, и поинтересовалась:- А почему твой гидропирит так похож на волосы?- Он похож на таблетки, дура. А это твои собственные волосы. Таблетки свежые были, я ж сразу сказала. Ну, пережгли мы тебя немножко, с кем не бывает?Не знаю, с кем не бывает. Со мной всегда бывает всё, что можно и нельзя себе представить. Волосы отвалились? Хуйня. Гидропирит зато попался очень свежый, теперь я сама это видела.Сёма выключила воду, вытерла меня полотенцем, и сказала:- Ну-ка, дай я на тебя посмотрю…Я выпрямилась, хрустнув позвоночником, и с надеждой посмотрела на Сёму:- Ну как?Сёма нахмурилась, сделала шаг назад, ещё раз на меня посмотрела, и громко крикнула:- Дядя Слава, а до скольки у нас аптека работает?- До восьми – Раздался ответ. – Только там парики не продаются.Я задрожала, и стала рвацца к зеркалу. Сёма сдерживала мой натиск всем телом.- Дядя Слава, а вы не сбегаете щас в аптеку за гидропиритом? Надо бы ещё разок Лидку прокрасить…Раздались шаги, дверь ваной распахнулась, и на пороге появился папа.Повисла благостная пауза.- Зелёнка и йод у нас есть. В аптеку не пойду. – Почему-то сказал папа, и мерзко захихикал.

- А зачем мне зелёнка? – я уже поняла, что на башке у меня полный понос, но зелёнка меня смущала.- Это не тебе. Это для Сёмы. Ты же щас в зеркало посмотришь, да?- ДА – заорала я, со всей дури пихая Сёму, и прорываясь к зеркалу…Лучше бы я этого не делала.Амальгамная поверхность показала мне зарёванную девку с распухшим носом, и с разноцветными кустиками волос на голове.Чёлка получилась ярко-оранжевой, концы волос – жёлтыми, корни – серо-пегими, а вдоль пробора торчал веер, как у панка.- ЫЫЫ?? – Вопросительно взвыла я, и ткнула пальцем в гребень.- Гидропирит был свежий… Волосы отвалились.. Но они ещё вырастут, Лид.. – из-за папиной спины ответила Сёма, после чего быстро съебнула куда-то в прихожую.Я посмотрела на папу.- Знаешь, чо я вспомнил? – сказал папа, поглаживая бороду, - Когда мне было шестнадцать – в моде хиппи были. И друг у меня имелся, Витя-Козява, пиздецкий хиппарь. Приходил на танцы в будённовке, в дермантиновых штанах и в тельняшке. А на шее у него висела унитазная цепь.. Но это всё хуйня. На этой цепи болталась пробирка, спизженная из кабинета химии, а в ней ползала живая муха. На танцах все бабы смотрели только на него. У меня шансов не было.Это ты к чему? – спросила я, когда папа замолчал.- К тому, что у него на башке примерно такая же хуйня была, как у тебя щас. Тебе муху поймать?- Не надо… - ответила я, и заревела.Папа прижал меня к себе, погладил меня по мокрой голове, и утешил:- Щас, говорят, панки в моде? Что они там носят? Рваные джинсы? Куртки-косухи? Жрут на помойках и матом ругаюцца? Куртку я куплю тебе завтра, на помойках жрать сама научишься, а всё остальное ты умеешь. И имеешь.В прихожей хлопнула дверь. Сёма съебалась. Я оторвала голову от папиного плеча, ещё раз посмотрела на себя в зеркало, и поинтересовалась у папы:- У тебя есть большой гвоздь?- Есть, - ответил отец, - ты хочешь его Сёме в голову вбить?- Хочу. Но не буду. Я им щас буду джинсы рвать. Штоп как у панков было…- Пойдём, помогу… - сказал папа, и мы пошли делать из меня панка…***На следующий день я сбрила машинкой волосы на висках, оставив только один гребень. И выкрасила его в синий цвет цветным лаком для волос… Были такие раньше в продаже.Майка с Егором Летовым пятидесятого размера, и рваные джинсы, увешанные ключами от пивных банок органично дополнили мой образ.Оставалось сделать последний шаг.- Алло? – я очень волновалась, и слегка заикалась.- Это кто, бля? – вежливо спросили меня на другом конце провода.- Серёж, это Лида. Помнишь, мы к тебе приходили с Маринкой? Вы с ней трахались, а я вам на пианино «Всё идёт по плану» играла…- Ну и чо?- Ну и нихуя. Когда следующий концерт «Гражданки», бля?- Севодня вечером на Полянке.- Я еду с вами- А с хуя ли?- А патамушта я так хочу, понял? Я хочу быть панкомСерёжа поперхнулся:- Какой из тебя панк, цырла пригламуренная?А я сурово припечатала:- Нихуёвый.- Приходи, заценим.Отбой.Тем же вечером я поехала на Полянку, где вместе со всеми орала «А при коммунизме всё будет заебись, он наступит скоро – надо только подождать», а после концерта атпиздила правой ногой какую-то марамойку, которая попыталась кинуть меня на новенькую косуху…Ещё через полгода, проводив Серёжку в армию, я влюбилась в школьного золотого медалиста Лёшу, и все мои панк-девайсы отправились на антресоли.Сёма покрасила меня в благородный каштановый цвет, подстригла под Хакамаду, и…И что было потом – это уже совершенно другая история.Но я до сих пор трепетно храню свои рваные джинсы, и, нажрав рыло, частенько ору в караоке «Всё идёт по плану». Причём, без аккомпанемента. И вместе со своим бородатым папой.А блондинкой я потом всё-таки стала. В двадцать два года. И без помощи Сёмы…

Сказание о тырнетчикахИ настал день.И светило солнце.И сломался у меня Тырнет во усадьбе моей.И сделан был звонок телефонный в новую Тырнет-компанию, чтобы имела я возможность великую на порносайты дрочувать, да хуйню всякую по литресурсам распихивать.И явились на следующий день во мои палаты три богатыря, красоты несказанной: Андрюха, аки Культурист чахоточный, Серёга, аки Терминатор доморощенный, да Колян, аки Морячек Папай.И началось дело великое, закипела работа кипучая, да хуями обложено было пол города с крыш крутых.Затащили они на чердак бухту кабеля да катили ее по мусору, да по говну голубиному, но уебал Коля своею головной костью могучей по балке кровельной и посыпалось на чела всем с балок говно голубиное. И молвил Коля «Йобтваю», и отвечали ему все «МУДАБЛЯ».Стали тырнетчики делом правым занимацца, да протягивать кабель белоснежный через все палаты каменны, сквозь дверь парадную, да чрез счётчик электрический.Два добра молодца за дверями миссию тайную выполняли, а третий богатырь, вельми мужественный, коварно к соитию меня склонял.Я – девица честная, почти замужняя, и не хотелось мне погрязть во грехе разнузданном с Андрюхой, хотя и красив он был словно яблоко наливное, и в штанах его синих могуче вздымалась плоть мужыцкая, дрожь вызывающая.И почти поддалась я искусителю с потенцией несравненной, да прикидывала хуй к носу где бы тайно ему отдацца, штоп остальные богатыри сиё не прознали, да корпоративного слияния не потребовали, чтоб справедливость восстановить нарушенную.Но мысли мои сладкие, похотью пропитанные, нарушены были глухим стуком за дверями парадными, да криком богатырским: «Йобвашумать»Старая табуретка, коя опорой служила Серёге-Терминатору, не выдержала весу его критического, да подломились её ноженьки ореховые, и повержен был богатырь наземь, но жив остался, что характерно.Мысли мои, навеянные Андрюхой-искусителем девичьим, враз пропали, ибо Серёге помощь была нужнее. Смазала я рану кровавую на длани евойной зельем целебным, йодом наречённым, и взглянул на меня Серёга взглядом благодарным, обжигающим, раздевающим меня до нижней рубахи…Смутилась я безгранично, ибо в мои планы не входило корпоративное слияние, и Серёга покалеченный в частности.Тут и Колян подтянулся, топая мощно сапогами, говнищем облепленными, потому что в подвале усадьбы моей изрядные залежи фекалий да хуйни разной скопилось, а Колян там что-то искал, выглядывая взором орлиным ретранслятор басурманский.И понял тогда Андрюха, что не даст ему сегодня девица красная, потому что свидетелей много тому собралось, и вздохнул жутко, с присвистом, обречённо.

Потупила я взгляд свой в пол гранитный, да пригласила всю троицу могучую чаем полакомиться на пищеблоке моём.И прихлёбывала я напиток обжигающий с блюдца позолоченного, а богатыри всё более налегали на водку вкусную, «Русским Стандартом» названную, да закусывали огурчиками малосольными, кои изготовлять я большая мастерица, да глядели на меня с благодарностью, и бровьми чернявыми шевелили задорно.Откушали богатыри пищи простой, русской, да подобрели, как водится. И, сбегав по очереди в уборную, стали с моим компом апгрейдом занимацца забесплатно, и лишь из чувства благодарности за доброту мою сердечную, и за очи мои красивые.И установили они мне аж два антивируса, узнав, на какие сайты меня чаще всего заносит, и где я черпаю своё вдохновение, почистили компьютер, да подарили много штучек пользительных, кои они украли бессовестно в офисе богатом, с целью неопределённой.И расстались мы с богатырями друзьями ниибическими, принеся клятву звонить друг другу по связи телефонной, да общаться при помощи мыла электронного.И с грустью закрыла я за богатырями дверь резную, парадную, собрала обломки табуретки ореховой, да тут же утилизировала через мусоропровод. И закручинилась. Ибо мощи Андрюхины, во штанах его мною замеченные, мне покоя не давали.… А Андрюха с богатырями остальными, едва за околицу вышел, по лбу банкой от пива огреб от Серёги с Коляном. От такого Андрюха стал страшно ругаться, но друзья евойные лишь гнусно посмеялись над товарищем-лузером, сказали хором «Ахуетьпроизводственно» - и заржали дружно.З.Ы. А вчера я написала Андрюхе депешу электронную, в коей приглашала его к себе на журфикс, обещая супризы, развлечения и лакомства заморские, французские.И цельную ночь кровожадно щупала мощи его могучие, да наслаждалась потенцией богатырской, в коей я ни разу не ошиблась

Екатерина *Прынцесса* Новикова 1 фев 2010 в 3:54 Взрослые игрушкиСлушай, у меня есть беспесды ахуенная идея - муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.Детка.Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками - надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные?Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им бе-бе-бе, я так тибя хачю - тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично - реакции никакой.- Сто раз говорила: не называй меня деткой - я нахмурила брови, и скрипнула зубами. - И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.- Дура ты. - Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.Вторая годовщина свадьбы - это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.- Сам дурак В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.Муж оскорбился:- В жопу? Нужна мне твоя срака сто лет Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?Ахуеть. Геймер, б** Поиграем. В два часа ночи.- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В морской бой?Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном:- В рифмы, бля - не выдержал муж. Пакля- Хуякля. - На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо: Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. - Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.- Хочу выебать школьницуВыпалил, и заткнулся.Я подумала, что щас - самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.Повисла благостная пауза.- Еби, чотам: Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.Супруг в темноте поперхнулся:- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу А ей будеш ты.Да гавно вопрос Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца - лиш бы кровища:В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нехуй делать- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?Самой уж интересно шопесдец.Кстати, игра в школьницу - это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись: Пообещал он ей за это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: Упс. Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: А где остальное?, а муш (кстати, ево фамилие - Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: Где-где: В жопе И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.А тут фсего делов-то: в школьницу поигратьНу, значит, Вова начал руководить:- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.

- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное - он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.Какая, б** дудка? Дудка ему нахуя?- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?- Дура. - В очередной раз унизил мой интеллект супруг. - в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке - сила. Это ж все знают.В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?- Это ты, Машенька? - отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт Заново давай- Сорри: - доносицца из темноты, - давай сначала.Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде Кукарачю. Маршырую по-пианерски.И ахуеваю.В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет.Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? - спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.Вот пиздит, сволочь: Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.- Не: - блею афцой, - Я и так без трусиков: Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля:- Замечательно - шепчет Вова, - Математика - это наше фсё. Сколько будет трижды три?- Девять. - Отвечаю, и дрочу дудку.- Маша - Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. - ты гений Это же твёрдая пятёрка беспесды Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?- Очень - с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися - это вот это, да?- Да Да Да, бля - орёт Вова, и обильно потеет. - Это пися Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися Она тебе нравицца, Маша Петрова?- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.- Тогда гладь её, Маша Петрова То есть нахуй Я ж так кончу. Снимай трусы, дура- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:- Дай померить фартучек, МашабляНет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне - кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы - и я скажу кто вы.- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. - снимаю фартук, и отдаю Вове.Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не тро

Отвечаю:- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет. Муж снимает очки, и смотрит на меня:- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:- А хуле ты меня сам сбил с толку? Скока буит трижды три? Какой, б** десятый класс?Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать? Ты знаешь чо это такое?- А нахуя они мне? - тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура- Сам такойЯ сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя - не успокаиваецца муж.- Это нормально? - вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? Ты девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю? Сам её трогай, хуедрыга И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика- Пожалуйста- Ну и фсё- Ну и фсёЗнатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водичкиВова, как был - в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.: Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели: Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать: Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу:- Славик Славик - истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите Насилуют- Да кому ты нужна, ветош? - раздался в прихожей голос моего отца.Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.- Кто тут? Уберите член, мерзавец Извращенец Геятина мерскаяМама жгла, беспесды.- Отпустите мой хуй, мамаша: - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя - это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.Но вторую годовщину я не забуду никогда.Я б и рада забыть, честное слово.Но мама: Моя мама:Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.Я краснею, и вешаю трубку.И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.С помидорами.Я ж пиздец какая сентиментальная...

Взрослые игрушки 2Вы знаете, что такое популярность?Нихуя вы не знаете. Например, это не популярность, когда на вопрос: «Василий, а чо вчера было-то?» - тебе присылают ссылку на youtube, и ещё больше не популярность, если весь раён знает, что ты лучше всех делаеш минет с проглотом, и всего за бутылку «Клинского». Это, господа, нихуя не популярность. Это стыдон.Популярность - это когда твои друзья из Канады кидают тебе в аську ссылку на твой же креатив, с комментарием: «Прочитай – обоссышься Не знаю, кто автор, но мы тут ржом второй день»Таким образом, получив стопиццот ссылок на свои «Взрослые игрушки», я поняла, што надо всё-таки написать продолжение.После проваленной секс-акцыи «Ебля школьницы», муж от меня ушол навсигда. Ибо умный мужыг он, муж мой был. Но ушол не сразу, патамушта умным он стал не так давно.Он мне шанс давал веть, это я только щас понимать стала. А я, дура, не воспользовалась нихуя. За что и поплатилась впоследствии.- Скушно мне… - Пожаловался муж, и достал из пупка войлочную каку. – Может, поиграем?Ночь. Полвторого. Дежа вю. Самое время для игрушек.- Поиграй со своим хуем, Вова. – Сурово направила я ненужный Вовин энтузиазм в нужное русло, и повыше натянула трусы. – Мы с тобой ещё и трёх лет вместе не прожыли. Не наглей.- Дрочить нибуду. – Муж понюхал пупочную каку, сморщился, и засунул её обратно в пупок. - Я женатый мущщина. Дрочить бездуховно.- Могу похряпать, если пообещаешь уложицца в три минуты. – Я подсластила Вове горькую пилюлю, и зевнула: - Ебала я твои игры. Моя мама до сих пор всем подрушкам своим рассказывает, как ты ей хуем по лбу дал.- Мамы севодня дома нет. Завтра суббота. На школьниц, благодаря тебе, я уже смотреть нимагу. И вообще мимо школ теперь не хожу. Меня слёзы душат, и спазмы рвотные. Сука. – Муж давил на меня железными аргументами. Стало немношко стыдно.- Ладно, в пять минут уложишься? – Типа, уговорил. Типа, у меня и голос стал уже такой, заискивающий.- Не торгуйся как падшая женщина. – Назидательно сказал Вова из темноты. – Не к лицу тебе это. Не купиш ты меня своим минетом пятиминутным. Я куртуазности возжелал. И интриги.Ахуеть. Интриган нашолся. Минет ему уже не нужен. Зажрался мужыг.- Знаеш чо, - говорю, и сердицца уже начинаю: - От твоих интриг с переодеваниями у меня фригидность уже началась. И точка Джы проебалась куда-то. И я всё чаще стала на бап заглядывацца. Это уже нездоровая хуйня, Вова. Так что или соглашайся на атсос, или дрочи. Другой альтернативы нету.- Есть – Торжественно вскричал муж. – Есть- На жопе шерсть? – Уточнила такая.- Да. И ещё кожаные шорты.- Пиздиш – Я аж подпрыгнула. – Ты купиш мне кожаные шорты? Ты ж сам недавно орал, што твои друзья и так постоянно интересуюцца на какой трассе ты со мной познакомился Ты врёш всё, Вова. Не верю я тибе.- Да чо друзья… У меня и папа до сих пор уверен, что я тибя в лото выиграл, в армии. Но я ж тебя люблю всётаки, и дрочить заебался. В общем, с меня шорты, с тебя – чимадан, соломенная шляпа, и резиновые вьетнамки.- В каво играем? – Всё, цена вопроса была установлена, а слова про папу я пропустила мимо ушей. Я Вовинова папу всё равно два раза в жызни видела. Первый раз на фотографии, во второй раз – в очереди за окорочками на рынке. – В кавбоев?- Какой из тибя кавбой? – Заржал муж. - Кавбоев с такими жопами не бывает. Мы будем играть в новую игру. Под кодовым названием: «Одинокая девушка приехала на юг, и ей надо снять квартиру»- Заебись. Ты такой затейник, Вова, штопесдец. То школьница, то одинокая девушка…Ладно, чо делать нада?

- А щас скажу… - Зашуршал в темноте Вова, и включил ночник. Неяркий свет осветил Вовину кровожадную улыбку, и торчащий из трусов хуй. – Щас скажу… В общем, ты такая, в шляпе и вьетнамках, приходиш ко мне, с чимаданом. И говориш: «Здрасьте, это вы квартиру сдаёте?» Я тебе отвечу: «Ну я, хуле… Заходи» Ты заходиш, показываеш мне песду, и я тебя ебу на чимадане, закрыв тебе ебло шляпой. Гыгыгы- Ахуел штоле? Петросян анальный. Зачем меня шляпой накрывать? Я ещё молода, свежа и красива. Пидор ты. Песду нипакажу. Я стесняюсь.- Ога, значит, против ебли на чимадане ты ничего не имееш? Это хорошо. Шляпой накрывать нибуду. Короче, бери чимадан, и песдуй переодевацца. Быстро, пока хуй стоит.- У меня шляпы нету соломенной, кстати.- Это плохо. Без шляпы низачот. А что есть?- Каска есть строительная, оранжевая. Резиновая шапочка для душа, мамина. Дудка пианерская, если нужно. Могу ещё косынку повязать.- Ну, хуй его знает… - Муж задумался. – Повяжы косынку штоль… Каска миня не возбуждает. Мамина шапочка – ещё меньше. Дудку нахуй. С дудкой у миня неприятные ассоцыацыи. В общем, не еби мне моск. Иди, и облачись во что-нить сексуальное. Чо я, учить тебя буду?Вот чего только не сделаеш за кожаные шорты… Встаю, открываю шкаф, достаю оттуда старый диривянный чимадан, похожый на гроб, и волоку его в прихожую.В галошнице нахожу резиновые тапочки, в чимадане – тельняшку, а на вешалке – папин мохеровый шарф. Косынки не нашла.Напяливаю тельняшку, завязываю на башке шарф, влезаю в тапки, беру в руки чимадан, и тут случайно вижу себя в зеркале. Это было ошыбкой.- Блять – Вырвалось как-то само собой. – Мама дорогая- Чо орёш, дура? – Из-за двери спальни доносицца голос мужа. – Иди сюда быстрее.Ага, быстрее иди… Я всегда подозревала, что не похожа на Анджелину Джоли, но до сиводняшнего дня не замечала в сибе такого явново сходства с бичом Сифоном. Шарф кололся неприятно, и судя по отражению, я в нём сильно смахивала на морячка Папая, у каторова развился флюс, и спиздили шпинат. В душу закралось подозрение, што Вова умрёт от разрыва серца, и шорты мне не купит.- Ты идёш иле нет? – Снова заорал муж, а я быстро содрала с головы шарф, и напялила каску. От каски у нево только хуй упадёт, в худшем случае, а в косынке я буду пахожа на новую русскую бапку из Аншлага. У Вовы может случицца инсульт и понос.- Ща, подожди…Я в последний раз посмотрела на сибя в зеркало, выключила свет, и постучала в дверь.- Тук-тук. Можно войти?- Входите.Вошла.На кровати лежыт муж без трусов, и делает вид, что читает газету. Я поставила чимадан на пол, и сказала:- Здрасьте, я по объявлению. Это вы квартиру сдаёте?- Не сдаю уже. Идите нахуй. – Вдруг неожыданно ответил муж, и снова вытащил каку из пупка.- А что же мне теперь делать? – Я уже поняла, што шорты мне придёцца отрабатывать по полной, и начала импровизировать: - Уже поздно, ночь на дворе, а я без трусоф, и меня могут выебать грабители. Пустите переночевать, дяденька, я вам денег дам и песду покажу.- Без трусоф, говориш? А пелотка у тебя лысая? Не воняет ли она тухлой килькой? Может, и договоримся, малышка… – Вова опустил газету, и заорал: - Ой, ты чо напялила, дура? Я ж сказал, чтобы каску не надевала Фсё, теперь по-новой надо начинать. Испортила такую игру, кот Матроскин, блять…- Да иди ты нахуй, Вова – Я сорвала с головы каску, и кинула её в угол. – Нету у меня косынки, нету Шляпу ему соломенную Буддёновку с кружевами Пидорку, блять, с вуалью Нету ничиво Или так еби, или сам ищи, чо те надо- Ладно, не ори. – Постепенно успокоился муж. – С тельняшкой это ты хорошо придумала. Идея меняецца. Теперь ты будеш потерпевшей. Потерпевшей кораблекрушение. Каска не нужна. Шляпу какбутта бы смыло волной, будем щитать. Иди в ванную, намочи волосы. И заходи снова. Чимадан только не забудь, это ценный девайс. Там у тибя багаж типа.Заебись. Дубль два. Биру чимадан, выхожу в коридор, иду в ванную, сую голову под кран, возвращаюсь обратно, стучю в дверь:- Тук-тук, есть

- Тук-тук, есть кто жывой?- Кто там, блять, ломицца в два часа ночи? – Слышен бизоний рёв за дверью.- Это я… - Блею афцой. – Потерпевшая. Каталась на банане, наебнулась прям в воду, и плыла в шторм три часа на чимадане. Я очень устала, и хочу ебацца. Пустите переночевать пожалуйста.- Ах, бедняжка Заходи скорееБыли б фсе такие добрые как Вова, я б горя не знала.Вхожу. Пру чимадан. Вода стекает с волос за шыворот. Тельняшка воняет плесенью. Шортов кожаных уже не хочецца так сильно, как раньше. На кровати лежыт муж без трусов, и протягивает ко мне руки:- Иди сюда, потерпевшая. Я тебя согрею. Замёрзла, бедненькая? Ложись, вот, на чимадан. Погрейся с дороги.Бухаю на пол чимадан, и сажусь на нево жопой. Раздаёцца подозрительный треск.- Тепло ли тебе, маленькая? – Спрашивает Вова, и слезает с кровати: - Пися не замёрзла? А то она у тебя какая-то синенькая… Давай, я с тобой рядом посижу, пиписечный массаж сделаю.- Не надо… - Протестую слабо. Мне ж типа полчаса жыть осталось. Я ж типа потерпевшая и вся израненная наверное. – Пися у меня синяя, патамушта умираю я. Дайте мне поскорее кожаные шорты, только не садитесь рядом. Чимадан не выдержыт двоих.- Не бойся, не бойся, потерпевшая… - Бормочет Вова, и усажываецца на край чимадана. – Это добротный чимадан, качественный. Я на таком Тихий океан переплыл в прошлом году. Хорошый чимадан.Вова уселся на ценный девайс всей своей стокилограммовой тушей, и провалился в хороший чимадан.- Блять Ты где эту рухлядь нашла? Я чуть яйца не прищемил – Завизжал муж.- Где-где, в пизде – Тоже заорала. – Сказала тебе, мудаку, русским языком: не садись на чимадан Нет, бля, приспичило ему- Да с тобой вечно так: ни украсть, ни покараулить. Ни подрочить, ни поебацца Чем тут воняет ещё, а? В этой тельняшке твоего прадеда эксгумировали штоле?- Чо ты орёш? Это не моя идея была, в два ночи хуйнёй занимацца- Не хуйнёй, а еблей, дура- Сам дурак «Синенькая пися…» У меня теперь пиздец комплекс неполноценности будет- А у меня яйца травмированы- Мозг у тебя травмирован, Вова Сказала тебе сразу: давай похряпаю. Нет, ему куртуазность нужна У нево идеи наполеоновские На чимадане ему подавай Мудвин- Да иди ты в жопу Второй раз на те же грабли Если б не я – ты б девстенницей померла бы, наверное И сними ты этот саван в полоску, щас сблюю

…Полтретьева ночи.В комнате горит ночник, и освещает тусклым светом меня, тельняшку, разломанный чимадан, резиновые тапки, Вовины красные яйца, и мою синюю писю.Куртуазно так, что ахуеть.- Вов… Ну, давай мирицца, а? Давай, поиграем шоле? Давай, какбутта бы ты пионер будеш в пелотке красной, а я какбутта бы пионервожатая Надежда Канстантиновна. Хочеш, а?Мужа жалко. Яйца у него красные, ебло пластилиновое, глаза блестят подозрительно. На шорты уже похуй. Нутром чую, свалит он от меня. Как пить дать свалит. А всё потому, што у меня шляпы нету, тельняшка воняет, и чимадан хуёвый. И пися синяя.- Давай… - Вздыхает муж. – У тебя есть очки и юбка до колена?- У меня дудка пионерская есть, а очки только пласмассовые, с грузинским носом и усами. Сойдёт?- Сойдёт. Давай так: я щас выйду в коридор, и три раза оттуда подудю. А ты мне скажеш: «Петров, заебал ты дудеть Быстро зайди ко мне, щас я тебе пионерский выговор сделаю» Идёт?***Три часа ночи. Лежу в кровати, нацепив мамин халат говнянского цвета, и грузинский нос с усами. В коридоре натужно дудит в пионерскую дудку Вова. Пися у меня синяя.Ну, скажыте мне, кто из вас не ебался в три часа ночи в мамином халате, и в очках с усами, и я скажу кто вы.Вы – щастливые люди.И вам не нужно ебацца на чимадане, штобы спасти свой брак.Мне, например, это не помогло.Хотя, скорее всего, во всём виновата оранжевая каска и пианерская дудка. Хуёвое сочетание.И синяя пися тут совершенно не причом.

Настенька ☆ Назаренко 6 июл 2010 в 16:37 праздничный пирогЯ Восьмое Марта не люблю. С утра на улицу не выйти – кругом одни пианые рыцари с обломками сраных мимоз. И все, бля, поздравляют ещё. «Девушка,» - кричат, «С праздником вас У вас жопа клёвая»А твой собственный муш (сожытель, лаверс, дятька «для здоровья» - нужное подчеркнуть) – как нажрался на корпоративной вечерине ещё седьмого числа вечером – так и валяецца до трёх дня в коридоре, с вывалившимся из ширинки хуем, перемазанным оранжевой помадой. Нет, он, конечно, как протрезвеет – подорвёцца сразу, и попиздячит за мимозами и ювелирными урашениями грамма на полтора весом, но настроение всё равно нихуя ни разу не праздничное.Некоторое время назад я прикинула, что Восьмого Марта гораздо логичнее нажрацца с подругами в каком-нить кабаке-быдляке, а без сраных мимоз я обойдусь. Поэтому выключаю все телефоны ещё шестого числа, чтоб восьмого не стать жертвой пианых рыцарей, и жыву себе, в хуй не дую.И с подарками не обламываюсь. У меня сынуля – креативит дай Бог каждому так. То на куске фанеры, размером полтора на полтора метра, выжигает мой облик с натписью «Я тебя люблю» (называецца картина «Милой мамочки партрет». Я там немножко лысовата, с одним ухом, в котором висит серёжка размером с лошадиный хуй (формой тоже похожа), покрыта сине-зелёными прыщами (сын у меня реалист, рисовал с натуры, а у меня за три дня до начала критических дней завсегда харя цветёт) и улыбаюсь беззубым ртом), то вырежет из куска обоев двухметровую ромашку, и я потом три дня думаю куда её присобачить…В общем, мальчиком я своим горжусь сильно, но в прошлом году сынуля меня подставил. Сильно подставил. Капитально так.Всем известно, что в любом учреждении Восьмое Марта отмечают седьмого числа. Школа – тоже не исключение. Всё как положено: празничный концерт, мальчики дарят девочкам хуйню разную, а родители, тряся целлюлитом, быстро сдвигают в классе парты, и накрывают детям поляну. Для чаепития. Ну там, пироженки всякие покупают заранее, печеньки и прочие ириски.Честно скажу – не люблю я такие мероприятия. Стою как овца в углу, скучаю, и ничего не делаю. Потому как ко мне у родителького комитету давно доверия нет. На мне крест поставили ещё три года назад, когда я на родительское собрание припиздячила в рваных джинсах с натписью ЖОПА на жопе, и в майке с неприличным словом ЙУХ. Ну, ступила, ну, не подумала – с кем не бывает…. Однако, меня в школе не любят, и за маму не считают.В общем, это я к тому, что для меня походы на вот такие опен-эйры – это пиздец какая каторга. Только за ради сына хожу. Чтоб, значит, спиктакли с ево участием посмотреть. Кстати, мне кажецца, что моего мальчега в школе тоже не любят. Иначе, почему ему вечно достаюцца роли каких-то гномиков-уёбков, зайчиков в розовых блёстках, а один раз он изображал грязного падонка, которого атпиздили какие-то типа атличники строевой подготовки, хором распевая незатейливую песенку типа «Ты ленивый уебан Это стыд, позор, и срам Быстро жопу ты подмой – будешь бля пиздец ковбой»? Что-то типа так. Там всё складно было, но я уже не помню.Ну вот. Значит, на календаре – шестое марта. Одиннадцать часов вечера. Я, чотам греха таить, собралась бездуховно поебацца с бойфрендом Димой, пользуясь тем, что сын остался у своей бабки, которая, в свою очередь, была намерена жостко дрочить Андрюшу на предмет знания своих реплик в очередном гомо-педо-спектакле.Уж и Дима пришол, и я уж обрядилась в традиционный пеньюар для ебли, и всё уж шло к тому, что меня щас отпользуют в позе пьющево оленя, но вдруг зазвонил телефон.Я, не глядя на определитель номера, схватила трупку, и вежливо в неё спросила:- У кого, бля, руки под хуй заточены?Ну, понятно ж, что нормальные люди в одинаццать вечера на домашний звонить не будут. Для этого мобильник есть. Значит, у кого-то мухи в руках ибуцца, и они куда-то не в ту кнопочку тыцнули.

- У меня… - раздался из трупки смущённый голос сына, а я густо покраснела. – Мам, у меня на мобиле бапки кончились, ты извини, што домой звоню..Я прям умилилась. Ну, до чего ш воспитанный у миня рыбёнокВесь в папу, слава Богу.- Ничего, - отвечаю, - чо надо, сыночек? Бабушка достала? Послать её надо? Это ж мы запросто- Нет… - всё ещё стисняецца отпрыск, и тихо добавляет: - Ты миня убьёш.И тут мне стало страшно. До того момента убить Дюшеса мне хотелось тока один рас. Когда мне позвонили из школы на работу, попали на директора, и заорали тому в ухо: «Передайте Раевской, што ей песдец Её сын-сукабля, пырнул ножом аднакласснега».Нет, вам никогда не проникнуцца той гаммой чуфств, в кою окунулась я, пока неслась с работы домой, рисуя в своём воображении труп семилетнево рибёнка, который венчает горка дымящихся кишок. А у трупа сидит мой голубоглазый сынуля, и аццки хохочет.Это песдец, скажу я вам.Вот тогда мне в первый и в последний раз в жызни хотелось убить сопственного сына.В оконцовке я, правда, почти что убила ту климаксную истеричку, которая позвонила мне на работу. Патамушта убийство, на самом деле, оказалось обычной вознёй из-за канцелярского ножа. Сын, типа, похвалился, а одноклассник, типа, позавидовал, и захотел отнять. Ума-то палата – вот и схватился ребёнок рукой прям за лезвие. Ну, порезался конечно. Я тогда Дрону пиздоф всё равно дала, ибо нехуй в школу ножы таскать, в первом-то классе. Хоть бы даже и канцелярские. Ну и забыла уже. А тут, вдруг, такие заявления…Я покосилась на бойфренда Диму, глазами приказывая тому зачехлить свой хуй обратно, ибо дело пахнет большой кровью, и ебли севодня явно уже не будет. Сынуля у меня не из паникеров. Рас решыл, что я ево убью – значит, придёцца убить.- Што там у тебя, Андрей? – сурово спросила я, делая акцент на полном имени сына. Штоп понял, что я уже готова к убийству, еси чо. Я никогда Дюшу полным именем не называю. Только когда намерена вломить ему люлей всяческих.- Мам, это жопа… - выдохнул в трубку третьеклассник Андрюша, и зачастил: - я знаю, ты меня убьёшь. Сделай это, мать, я заслужил. Но сначала выполни мою просьбу. Я забыл тебе сказать, что завтра, к десяти часам утра, ты должна принести в школу на празник пирог. Сделанный сопственными руками. Покупной не катит. Конкурс у нас проводицца. Кто не принесёт пирог – тот чмо.Последняя фраза была сказана со слезами.Ну вот уш нет Сын Лиды Раевской не может быть чмом по определению Значит, будем печь пирог Но вслух я сказала:- Я непременно убью тебя, Дрон. Иди спать. Будет тебе пирог.- Спасибо, мамочка Я тебя люблю – сразу ожил сын, поняв, что ево никто убивать не будет. Ибо я назвала ево Дроном, а не Андреем, и дал отбой.Приплыли, дефки… Из меня кандитер как из говна пуля. Не, я умею, конечно, всякий там хворост печь, пирожки с капустой, и даже фирменный четырёхярусный торт с фруктами, но никогда не держу в доме запасов муки на пять лет, глазури, изюма и прочих краситилей Е сто дваццать пять.Время, напомню, одинаццать вечера. Даже уже больше. В магазин идти в лом. Лезу в холодильник.Яйца есть. Сахар тоже. Лимон сморщенный, похожий на Ющенко, нашла. В шкафчике ещё муку нарыла. Правда, блинную. Фсё. Список ингридиентов кончился. Ну, думаю, захуячу-ка я щас Мишкину кашу.Вываливаю все ингридиенты, включая Ющенко, в миску, взбиваю всё миксером, в порыве вдохновения натрясла в тесто ещё прошлогоднего изюма и кинула туда шоколадку Алёнка.Получилось француское блюдо Блевансон.А нуихуй с ним.Выливаю всё это на противень, сую в духовку, и жду пятнаццать минут.Когда я открыла духовку – я ахуела. Оттуда на меня смотрела большая коричневая жопа.Реальная жопа. Даже с анусом.Отчево-то сразу вспомнилась фраза «Такая только у миня и у Майкла Джэксона».- Здравствуй, жопа.. – сказала я, и кровожадно тыкнула вилкой в правую жопную булку.Булка сразу сдулась.- Эгегей – заорала я, и ткнула в левую булку.Ту постигла та же участь.

Потом я отковырнула анус, который оказался изюмом, сунула ево в рот, задумчиво пожевала, и вытащила противень целиком.Блевансон полностью испёкся. Не считая того, что по краям он дэцл подгорел.Хуйня-война. Прорвёмся.Разрезаю пласт пополам, одну половинку мажу каким-то столетней давности вареньем, другой половинкой накрываю первую, обрезаю ножом края – и получаю какое-то уёбище правильной прямоугольной формы. Штоп придать ему сходство с кондитерским изделием – обмазываю уёбище целиком вареньем, и посыпаю раскрошенным толкушкой пиченьем «Юбилейное». Говно, конечно, получилось, но главное, что сына чмом никто не назовёт.Чувствовала я себя тогда царевной-легужкой: «Ложись спать, Иван-Царевич, утро вечера мудренее, буит тибе пирог для батюшки, бля»Говнопирог я аккуратно упаковала в обувную коробку, и с чувством выполненного долга попесдовала в спальню за порцией оральных ласок. Я патамушта их беспесды заслужыла.Утром я подорвалась в девять сорок пять, и, наскоро умывшысь-причесавшысь, пописдела с обувной коробкой в школу.Мордашку сына, маячавшую в окне, я заметила ещё издали, и помахала ему коробкой. Сын подпрыгнул, и исчез из поля зрения. Наверное, меня встречать побежал.Так и есть. Не успела я ещё войти в школу, как на меня налетел Дюшес, одетый в чорные лосины с каким-то пидорским лисьим хвостом на жопе.- Ты сегодня изображаешь Серёжу Зверева? – спросила я, снимая шубу.- Нет, - совершенно серьёзно ответил сын, - я играю тушканчика Лёлика.- Пиз… То есть одуреть можно… - сказала я, и отдала Дрону говнопирог: - Неси в класс. Твоя мама – кондитерский гений.Зря я наивно рассчитывала, что все родительские пироги просто выставят на стол, и сожрут.Нет.Всё оказалось хуже, чем я думала.Классная руководительница сына, облачившаяся по случаю празника в леопардовое платье с люрексом, аккуратно записывала в титрадку кто чо припёр пожрать, и фтыкала в выпечку канцелярские скрепки с бумашками, на которых размашысто писала фамилии родителей.Я забилась в угол. Патамушта увидела, что напекли другие, порядочные мамашы.Там были какие-то немыслимые торты в полметра, облитые желе, утыканные кивями и фейхуями, и замысловатые пиченья в пять слоёф.Мой говнопирожог на этом фоне смотрелся аццки непрезентабельно.Стало очень жалко сына. Патамушта было понятно, што щас ево всё равно назовут чмом, и рибёнок понесёт психологическую травму.- Семья Раевских – громко провозгласила учительница, поправила рукой сиську, норовившую вывалицца из лепёрдовых одежд, и с хрустом воткнула в мой пирог табличку.Мамашы в празничных ритузах кинули взгляд на мой кулинарный шыдевр, и разом прекратили делицца рецептами.- Что? – в гулкой тишыне спросила я, - Рецепт дать? Хуй вам. Это семейный секрет.Сын радостно заулыбался, а мамашы разве что не харкнули в моё йуное ебло.- Прошу детей к столу – сиреной взывыла обольстительная учительница, и фсе дети резво кинулись жрать.Мамашы вцепились друг дружке в ритузы, и алчно смотрели чьё произведение искусства пользуецца бОльшим спросом.Я стояла в углу, и грусно зырила на свой одинокий пирожочек, который никто не жрал. Стало ужасно обидно.Я отвела взгляд от своего питомца, и столкнулась глазами с сыном.«Мам, не ссы» - прочитала я по его губам, и натужно улыбнулась. Мол, не ссу, сынок, тычо?Сын наклонился к уху сидящего рядом с ним товарища, и что-то ему сказал, от чего мальчик вздрогнул, и быстро прошептал что-то на ухо уже своему соседу.Минуту я наблюдала за цепной реакцией в рядах пирующих, и икнула, когда последний из сидящих поднялся, и громко крикнул:- А где пирожок Андрюшиной мамы?Какая-то маманька небрежно подтолкнула тарелку с моим кушаньем по столу, отчего пирожок с тарелки свалился, и громко стукнулся о стол. С таким брутальным железным звуком.Ещё через минуту от моего пирога ничего не осталось. Мамашы смотрели на меня с яростью, и жамкали потными ладонями свои ритузы, а я пила воду из-под крана, стремясь унять икоту.Мой пирог съели Целиком До крошки И никто не проблевалсяВы верите в это? Вот и я не верила. Не верила даже тогда, когда получила на руки красную почётную грамоту, гласящую: «Награждается семья Раевских, занявшая первое место в конкурсе «Кулинарный мастер», за самый вкусный и красивый пирог». Грамоту я получала в абсолютной тишине, которую нарушили лишь рукоплескания моего сына. Мамашы и учительница смотрели на меня как на наебавшего их человека, но молчали, и не выёбывались. И правильно. Они ж меня не первый год знают.Потом был празничный концерт, и мой сын порвал весь зал, когда у него во время монолога «Я – тушканчик Лёлик, и я очень давно не кушал, и пиздецки оголодал..» - лопнули на жопе лосины, явив зрителю заботливо откормленную мною Дюшкину задницу.А когда мы с Дюшесом шли домой, держась за руки, я не выдержала, и спросила:- Дюша, сдаёцца мне, наш с тобой пирог нихуя не самым лучшим был… Тогда почему ево так жадно схуячили твои товарищи?Сынок покраснел, потупил взгляд, и тихо признался:- Девочкам я сказал, што те, кто сожрёт твоё говн.. твой пирог – будут такими же красивыми как ты, а мальчикам просто сказал, что отмудохаю их девятого числа в сортире, если они не попробуют твой коржык. Вот и всё. Ты не обижаешься?- Нет, - ответила я, и серьёзно добавила: - я люблю тебя, тушканчик Лёлик.- Я тебя тоже, мамаша с дырявым пупком – явно передразнивая учительницу, ответил сын, и приподнявшысь на цыпочках, поцеловал меня в щёку.Я не люблю Восьмое Марта.Я ненавижу мимозы и пианых рыцарей с их ебучими подарками.Я люблю своего сына. Своего Дюшеса. Своего тушканчика Лёлика.И ради него, на следущее седьмое марта я испеку свой фирменный торт, и снова выиграю почётную грамоту.Теперь уже заслуженно.

ПарикЭта грустная история началась в тот незабываемый день, когда моя подруга Сёма, с помощью гидропирита и нашатырного спирта попыталась сделать меня блондинкой, и одновременно лишить волос, что ей в общем-то удалось. В те далёкие девяностые дешевле было стать после облысения панком, чем купить парик. Парики, конечно, в продаже имелись. Полный Черкизовский рынок париков. Сделанных из чьей-то сивой мотни, и уложенных в причёску «Немытая овца». Наощупь эти парики напоминали мёртвого ежа, да и выглядели примерно так же. Только непонятно почему стоили нормальных денег.Нормальных денег у меня в шестнадцать лет не было. У меня и ненормальных-то не было. Родители меня обували-кормили, а на карман бабла не давали, справедливо полагая, что я на эти деньги начну покупать дешёвое пиво и папиросы. Вернее, мама об этом только догадывалась. А папа знал это точно. Так что пришлось мне пару лет ходить в рваных джинсах и в майке с Егором Летовым, и ждать пока отрастут волосы. Волосы – не хуй, отросли, конечно. Тут бы мне возрадоваться, и начать любить и беречь свои волосы, ан нет.Волосы, может, и отросли, но на мозг это не повлияло. Поэтому как только волосы начали собираться в тощий крысиный хвост – я вновь решила стать блондинкой. И на это раз без Сёминой помощи. Сёма в доме – это плохая примета. А я суеверная.Блондинкой я стала. В салоне красоты, под руками хорошего мастера, который сделал из меня мечту азербайджанца, и напомнил, чтобы через три недели я вновь пришла к нему на покраску отросших корней.- Обязательно приду – Заверила я мастера.«А вот хуй я приду» - Подумала я через пять минут, расплачиваясь с администратором.И не пришла. Потому что краситься я твёрдо решила бюджетно, дома, краской «Импрессия Плюс», в цвет «нордический блондин».До того момента я не знала как выглядят нордические блондины, но после окраски своих волос я узнала каким цветом срут квакши. Нордическим блондином они срут. Серо-зелёно-поносным блондином. Результат меня не то, чтобы не удовлетворил… Совсем даже наоборот. Он меня вверг в пучину депрессии и суицида. И я, горестно и страшно завывая на весь дом, пугая маму-папу и старого волнистого попугая Сникерса, поползла звонить Сёме. Наплевав на суеверия.Сёма прониклась моей проблемой, и уже через десять минут она раскладывала на моём столе мисочки, кисточки и тюбики. Мне было всё равно, что она со мной сделает. Цвет лягушачьего поноса, которым теперь отливал мой златокудрый волос, подавил мою волю и желание жить.- Такое говно ничем не смоешь. – Успокаивала меня Сёма, взбивая в миске что-то очень похожее на нордического блондина. – Такое или налысо брить, или закрашивать в чёрный цвет. Ты что выбираешь.- Мне похуй. – Тихо ответила я, и всхлипнула. – Только не налысо.- Тогда не смотри. – Сёма отвернула меня от зеркала.Через час я стала цвета воронова крыла, если у ворон, конечно, бывают синие крылья с зелёным отливом. А ещё через два, при попытке расчесать волосы, они отвалились.

Вот и не верь после этого в приметы.Порыдав ещё сутки, чем окончательно свела с ума старого Сникерса, я поехала на Черкизовский рынок за париком. За два года ассортимент париков не уменьшился, и даже цены на них стали на порядок ниже. Вот только выбор по-прежнему ограничивался моделями «Немытая овца» и «Гандон Эдита Пьеха». Я терзалась выбором часа два, пока ко мне подошло что-то маленькое и китайское, и не подёргало меня на куртку:- Валёсики исесь? – Спросило маленькое и китайское, застенчиво поглаживая мой карман.- Волосики ищу. – Подтвердила я, накрывая свой карман двумя руками. – Красивые волосики ищу. Не такие. – Я показала руками на свою голову. – И не такие. - Я обвела широким жестом половину Черкизовского рынка.- Идём. – маленькое и китайское погладило мой второй карман, и потянуло меня за куртку. – Идём-идём.И я пошла-пошла. Мимо развешанных на верёвке трусов-парашютов, мимо огромных сатиновых лифчиков непонятного цвета, способных сделать импотентом даже кролика, и мимо цветастых халатов, украденных, судя по всему, из дома престарелых. Зачем я шла – не знаю. Маленькое и китайское внушало гипнотическое доверие.Мы долго пробирались между трусами, пока не очутились в каком-то туалете. Унитаза, правда, я не заметила, но воняло там изрядно. И не Шанелью.«Тут меня и выебут щас» - промелькнула неоформившаяся мысль, и я сжала сфинктер.- Валёсики – Маленькое и китайское сунуло мне в руки рваный пакет, и потребовало: - Пицот тысь.Пятьсот тыщ по тем временам равнялись половине зарплаты продавца бананов, коим я и являлась, и их было нестерпимо жалко. Но ещё жальче было маму, папу и Сникерса, которые уже поседели от моих горестных стонов, а Сникерс вообще перестал жрать и шевелиться. Ну и себя, конечно, тоже было жалко.Я раскрыла пакет – и ахнула: парик стоил этих денег. Был он, конечно, искусственный, зато блондинистый, и длиной до талии.- Зеркало есть? – Я завращала глазами и на губах моих выступила пена, а маленькое и китайское определённо догадалось, что продешевило.- Ня. – Мне протянули зеркало, и я, напялив парик, нервно осмотрела себя со всех сторон.Русалка. Богиня. Афродита нахуй. И всего-то за пятьсот тысяч- Беру – Я вручила грустному маленькому и китайскому требуемую сумму, и на какой-то подозрительной реактивной тяге рванула домой.- Вот точно такую хуйню мы в семнадцать лет с корешем пропили… - Сказал мой папа, открыв дверь, и мгновенно оценив мою обновку. – Пили неделю. Дорогая вещь.- Не обольщайся. – Я тряхнула искуственной гривой, и вошла в квартиру. – Пятьсот тыщ на Черкизоне.- Два дня пить можно. – Папа закрыл за мной дверь. – И это под хорошую закуску.Тем же вечером я забила стрелку с мальчиком Серёжей с Северного бульвара, и заставила его пригласить меня к себе в гости. Серёжа долго мялся, врал мне что-то про родителей, которые не уехали на дачу, но что-то подсказывало мне, что Серёжа врал, спасая своё тело от поругания. Поругала я Серёжу месяц назад, один-единственный раз, и толком ничего не помнила. Надо было освежить память, и заодно показать ему как эффектно я буду смотреться с голой жопой, в обрамлении златых кудрей.Но Серёжа, в отличии от меня, видимо, хорошо запомнил тот один-единственный раз, и приглашать меня на свидание наотрез отказывался. Пришлось его пошантажировать и пригрозить предать публичной огласке размеры его половых органов.Про размеры я не помнила ровным счётом ничего, но этот шантаж всегда срабатывал. Сработал он и сейчас.- Приезжай… - Зло выкрикнул в трубку Серёжа, и отсоединился.- А вот и приеду. – Сказала я Сникерсу, и постучала пальцем по клетке, отчего попугай вдруг заорал, и выронил перо из жопы.Ехать никуда было не нужно. Я вышла из дома, перешла дорогу, и через пять минут уже звонила в дверь, номер которой был у меня записан на бумажке. Ибо на память я адреса тоже не помнила.- А вот и я. – Улыбнулась я в приоткрывшуюся дверь. – Ты ничего такого не замечаешь?Я начала трясти головой, и в шее что-то хрустноло.